Сегодня дончанка Мария Кожуховская отметила сотый день рождения. Было множество поздравлений от родных и близких (у Марьи Ивановны двое детей, четверо внуков, шестеро правнуков и праправнучка, которой идет второй год), пришли с цветами и подарками представители городских властей, презентом от жэка №1 стал ремонт в подъезде.

Начальник управления труда и социальных вопросов горсовета Галина Скобелева по поручению мэра вручила конверт с деньгами и телеграмму от президента. «Приятно, что рабочая неделе начинается в нашем городе с таких больших именин», - отметила Галина Николаевна. Зам. председателя Киевского райсовета Евгений Овчинников пожелал крепкого здоровья, благополучия, удачи, всегда ощущать поддержку родных и близких. И подарил плед, «чтоб было тепло и уютно».

А когда разлили шампанское, которое юбилярша даже немного пригубила, председатель комитета ветеранов войны и труда горсовета Петр Волосюк провозгласил тост: «Чтобы кукушка накувала Марии Ивановне еще полсотни лет».

Зная, какой хлопотный понедельник предстоит имениннице, корреспондент «Донбасса» встретился с ней и ее дочерью Жанной Васильевной за несколько дней до торжества. И вдоволь наговорился со светлой старушкой, которая пожила при царизме и социализме, а теперь вот познает прелести «незалежного» капитализма.

Спасенная полька разбила семью

- Ой, а мама только прилегла отдохнуть, - смущенно встретила меня Жанна Васильевна.

- Ничего-ничего, - успокаиваю. - Я пока с вами побеседую. Мария Ивановна, наверное, и говорит-то с трудом…

Уверив, что ее мама вполне способна поддержать разговор, просто плохо слышит да почти не видит, Жанна Васильевна усаживает меня в кресло. И начинает рассказ.

Родилась юбилярша в селе Борзна на Черниговщине. Отец, Иван Шевченко, был человек неординарный: пасечник, травник, изобретатель. Грамотный,  даром что из селян. Много читал, отлично работал по дереву, умел гадать. А вот с женой ему не очень повезло: судьба свела его с женщиной тихой, недалекой. До поры до времени они как-то уживались, растили троих сыновей и дочь. А потом…

Малышка Мария с куклой. Фото 1912 года.

Когда Марии было девять лет, как раз в разгар гражданской войны, отец, работавший на почте, снял с поезда и привел в дом польку Ирину с двумя детьми, бежавшую из неспокойного Санкт-Петербурга, чтобы прорваться на родину. Границы были закрыты, вот они и мыкались по составам. Сердобольный Шевченко на некоторое время приютил дамочку, которая в Питере была прислугой при каком-то богатом господине. Мать Марии на фоне этой фифы совсем потерялась. Вскоре она стала замечать, что разлюбезный Ваня вовсю заглядывается на Ирину. А та частенько сказывалась хворой, чтобы спаситель полечил.

По настоянию жены Иван выпроводил гостью на квартиру. Он перевелся служить в Житомир. Свою семью туда не взял, а польку позвал. Рассерженная мать привезла Марию и двух ее братьев (у себя оставила лишь старшего сына) отцу - да и оставила у него. Ирина как раз была в отъезде, так что помешать внезапному пополнению семейства не могла. Шевченко детей взял, понимая, что у него им будет куда лучше, чем у неграмотной забитой матери. Он развелся с ней в 1919 году и сразу женился на польке. Вскоре у них появился общий ребенок.

С тяпкой - на бурак

Тут в комнате появляется Мария Ивановна: тоненькая, с ослепительной сединой и палочкой в сухонькой руке. При помощи дочери маленькими шажками добирается до любимого стула, аккуратно присаживается, а потом вдруг лихо забрасывает ногу на ногу. Узнав, о чем мы уже переговорили, легко подхватывает нить беседы, поражая памятью, удерживающей мельчайшие подробности такой длинной и непростой жизни.

Большое семейство вновь переехало на Черниговщину, в родовое гнездо Шевченко - хутор Беспечный.

- Взяли мы пару гектаров бурака. Меня вывозили в поле, давали в руки тяпку - поли! Наработаюсь, упаду на землю, отдышусь-отплачусь - и опять на войну с сорняками, - вспоминает Мария Ивановна. - Много возилась с младшими детьми, убиралась по дому. Мачеха и за нами плохо следила, и по хозяйству не очень управлялась.

«Пусть лучше будет Вася»

Когда Марии исполнилось пятнадцать, отец отдал ее в соседнее село в ученицы к женщине-швее. Там она получила навыки, пригодившиеся в последующие голодные годы, когда мастерски сшитые вещи удавалось обменять на продукты. А еще - встретила свою судьбу.

Однажды в мини-школу «Умелые руки» заглянул черноволосый и синеглазый парень Василий Кожуховский - принес что-то подшить. Раз пришел, второй, третий… Приглянулась ему Мария. Но ухаживания она тогда не приняла - молодая была, да и за душой и у него, и у нее - ни гроша. Вскоре Вася отправился на заработки в совхоз «Гигант» Краснодарского края. На прощание молодые обменялись адресами.

Через какое-то время укатила и Мария - к дяде, который к тому времени переехал в Краматорск. Жена его, латышка Софья Адамовна, научила племянницу готовить, красиво одеваться, а также кое-каким медицинским премудростям (сама работала в больнице).

- За мной приударил поляк, который служил в коннице, - продолжает Мария Ивановна. - Пошли даже разговоры о женитьбе. Но свадьбу, которую планировали на лето, перенесли на осень. И тут словно кто-то толкнул меня - взяла да и написала Василию: так, мол, и так, выхожу замуж, а ты, наверное, уже женат... Через пару недель он возник на пороге. В объятия друг другу не кинулись, но разговаривали, пока языки не заболели. В тот же день Кожуховский сделал мне предложение. И я решила: «Пусть лучше будет Вася». Кавалеристу же дала от ворот поворот.

Под бомбами

Молодая семья отправилась в Харьков, где Василий устроился на знаменитый тракторный завод, а также учился в сельскохозяйственной академии - с Федором Островским, братом знаменитого Николая, автора «Как закалялась сталь».

В 1937-м кто-то накатал на Кожуховского кляузу. Дескать, кулак он. Но с Черниговщины ответили: парень из многодетной бедной семьи. «Органы» успокоились, но Марии с тех пор было неуютно в первой столице. Она настояла на переезде. Перебрались в одно из сел Харьковской области, где Василий стал работать агрономом. У них уже подрастали дети - Жанна и Борис.

Самое главное для человека, по мнению Марии Кожуховской, - его семья. «Я всю свою жизнь отдала детям и очень счастлива этим», - уверяет юбилярша.

В 1939-м коммуниста Кожуховского партия направила в Западную Украину - организовывать колхозы. За ним потянулась вся семья. Там их и застала война.

- Люди настолько не верили неизбежному, что пытались объяснить бомбежку учениями, - вздыхает Мария Ивановна.

Василий как раз лечил радикулит в Мукачево. Они с другом пошли в горы прогуляться, а когда стали спускаться, местные жители упредили: в санатории уже хозяйничают немцы. И Кожуховский кружными путями двинул на Киев. Там и получил направление на фронт. Прошел всю вой­ну, защищал Сталинград.

Мария же с детьми рванула сначала в Харьков к подруге Фене, с которой когда-то жила в общежитии. Борису в ту пору было десять лет, а Жанне - четыре. «Мы уже с войны приехали, - вспоминает она. - Нас же с запада страны везли в теплушках, которые то и дело бомбили. Поезд останавливался, все прятались в полях. Помню, лежим в кукурузе, мама нас прикрывает своим телом, а мы пытаемся выглянуть и рассмотреть самолет, поливающий нас смертью».

Секрет долголетия

После войны Кожуховские лет десять прожили на Черниговщине, где Василий Яковлевич устроился в совхоз им. Чапаева. Обзавелись хозяйством, включая корову. Мария Ивановна работала в детском саду. Потом семья вернулась в шахтерский край, чтобы в конце концов осесть в Донецке.

- Папа умер от рака в 1970 году. Мама больше замуж не выходила, хоть сватали, - говорит Жанна Васильевна. - Как потом признавалась, боялась уходить от нас, детей. Всегда дрожала над нами и дышала только нами.

Героиня материала с племянником Женей, мужем Василием и дочкой Жанной. Фото 1952 года.

Юбилярша закончила всего три класса церковно-приходской школы, но острым умом, житейской смекалкой заткнула бы за пояс многих грамотеев. Она читала Горького, Некрасова, Чехова, не гнушалась любой работы (ходила помогать на чужих огородах, делала ремонты, таскала по заказу воду на верхние этажи), до 92 лет обрабатывала свой участочек.

Жанна Васильевна считает: встретить столь почетный юбилей маме помогло то, что она никогда ни с кем не ругалась и никому не завидовала: «Она просто очень светлый и добрый человек».

Лечила солдат во вражеском тылу

Всю войну Мария Ивановна пробыла в оккупированном Краматорске, куда приехала из Харькова летом 41-го. Тетя Софья помогла устроиться санитаркой в больницу №2, откуда не успели вывезти тяжелораненых красноармейцев и офицеров. Хирург Дмитрий Мазур заявил фашистам, что койки заняты… мирным населением.

- Немцы выгнали больницу из нового здания, так что пришлось перебраться в старое, которое находилось возле доменных печей. На двери палат с нашими солдатами повесили таблички «Тиф». Оккупанты туда заходить боялись, а то бы увидели, что «тифозники» лежат с огнестрельными ранениями, - рассказывает Кожуховская.

Советских воинов вклю­чали в штат, им придумывали родственников. Мария Ивановна лично ездила в села и просила, чтобы выздоравливающих разбирали, называя своими детьми, братьями, мужьями и отцами. Так были спасены сотни жизней.

Даже когда немцы, что-то пронюхав, замучили санитара лейтенанта Бондаренко и пригрозили расправой всем сотрудникам больницы, те продолжали свое дело, поднимая на ноги наших бойцов. А Марии надо было поднимать еще и детей.

- Жили мы в комнате сторожа при больнице, окно выходило в морг, - с содроганием вспоминает Кожуховская. - Спали вместе на одной коечке: я с сыном в обнимку, а Жаночка - в ногах, калачиком. Хлебали баланду, ели конину (зубной техник снимал кожи и делил мясо) и кукурузу, которую высаживали у печально известной Меловой горы, где проводились расстрелы.