Седая женщина всматривалась в приближающуюся к переулку пару. В памяти скользнули приятные воспоминания, когда за ней гуськом бегали кавалеры. Однако судьба обрекла ее на одиночество. Старушку-отшельницу, жившую на окраине поселка, звали Агриппина. Это имя обозначает «горестная». Так считали и земляки, не особо жаловавшие ее почтением, но всё же обходительно величавшие бабой Груней. Лишь один дерзкий паренек обзывал ее Грушей, при этом допекая разорительными налетами на сад-огород.

А сердце чуяло...

Этого сорвиголову, Тимура, и узрела в спутнике Светланы баба Груня. Старушка недобро прищурилась. Милую, хрупкую и приветливую девчушку она не раз спасала от проблем с ее быстро спивающимися родителями. Теперь вырисовывалась беда куда большая…

- Светик, как-нибудь заскочи ко мне, - обронила бабуля, когда пара поравнялась с ней. Девушка кивнула. Тимур ухмыльнулся.

Вскоре в обратную сторону протопал с поникшей головой Валерка. Баба Груня знала, что он сохнет по Светлане. Которая отвергла ухаживания пусть не шибко симпатичного, но доброго и работящего парня.

- Девочка моя, ты только не обижайся... - осторожно завела разговор одинокая хозяюшка со Светланой, когда та поздним вечером заглянула в гости. - Я желаю тебе только счастья, но… Чует мое сердце - не будет у тебя ладу с Тимуром.

- А мое... А мое - любит, - прошептала Света.

«Бабушка светлая моя»

В следующий раз девушка явилась к своей заступнице в слезах. С порога бросилась в объятия недоумевающей старушки.

- Тимур - скотина. Гад такой! Да, я тоже не рассчитывала, что у нас так скоро... будет ребенок. Но ведь так случилось. А он даже слышать об этом ничего не хочет, - захлебываясь рыданиями, объясняла Света. - А эти, мои… Я от них никогда столько ругани не слышала. Не хочу никого видеть! - выдохнула она.

А потом добавила холодным-холодным голосом, от которого укутанная в пару платков да три кофты Агриппина вздрогнула, будто от зимнего ветра: «Утоплюсь...».

Немало усилий приложила баба Груня, чтобы успокоить девушку. И уговорила  обосноваться у нее.

В принципе, Светлана могла бы поехать к крестной, которая жила в столице и регулярно помогала названной дочке, высылая деньги. Но что-то необъяснимое держало девушку в поселке...

Так и жили они, справляясь по мере сил с повседневными трудностями. Света родила мальчика, которого назвали Владиком. Родители ее о счастливом событии узнали спустя пару недель. А узнав, отреагировали тостом: «Ну, за внука!». Подарили пакет памперсов и пять шапочек. И больше не навещали. Точнее - не тревожили.

Светлана очень надеялась, что отец ребенка образумится. Но после очередного разговора поняла - Тимур безнадежен…

- Какая же я дура, - судорожно собирая вещи, причитала молодая мама. - На что я надеялась? Что он изменится? Это ж каким надо быть придурком, чтобы предложить оставить малыша тебе, баб Грунь, а нам с ним зажить отдельно?!

И, обняв старушку, решительно сказала ей:

- Будет лучше, если я уеду. Ради безопасности: моей, вашей и, прежде всего, ребенка.

- Он что, угрожал тебе, внучка? - всплеснула руками баба Груня.

- Да... Нет. Не важно, - невнятно ответила Света. И уверила:

- С нами всё будет в порядке. А вы тут держитесь. Мы еще обязательно встретимся. Когда-нибудь. Бабушка светлая моя, - обняла она расчувствовавшую-ся старушку.

Огненный визит

В тот стылый вечер ветер злобно трепал ветви развесистых деревьев, а они, в свою очередь, били по крыше, пугая Агриппину. Она не сразу поняла, что стучат в дверь. Лишь пьяный ор: «Светка, выходи!» заставил подхватиться со скрипучего, но такого уютного кресла.

- Нет ее! Проваливай, - распахнув дверь, гневно «приветствовала» незваного гостя баба Груня.

- Врешь, старуха, я видел ее вчера! - дохнул перегаром Тимур, еле державшийся на ногах.

- А она тебя, подлеца, во сне целый год видела, - чуть ли не прошипела Агриппина. - Плакала потом в подушку или в малыша головушку. Убирайся с моего двора, сволочонок! - И так шарахнула дверью, что подпрыгнул не только Тимур, но и старенький домишко.

...Бабе Груне, задремавшей прямо в кресле, привиделась Света, отчаянно что-то кричавшая с дальнего берега реки. В тумане ее фигуру было не разобрать, но Агриппина точно знала - это Светочка. А потом туман превратился в дым и начал ее душить...

Проснулась от собственного надсадного кашля. По хате плыл дым, словно выпрыгнувший из ее сна. Кое-как выбравшись на улицу, баба Груня, прислонившись спиной к забору, тихо плакала, глядя, как огонь, пущенный известно чьей рукой, лижет крышу...

Новый дом

Не могла она предположить, что на старости лет останется не только одна, но и без крова. Из всего имущества - лишь любимая сиреневая кофта да платок с красными петушками. Спасибо, приютила знакомая из соседнего села.

С бабой Верой они периодически судачили о том о сем на рынке. Порой выручали друг друга по всякой мелочи...

Пухлая, похожая на сдобную пампушку баба Вера сразу предупредила, что скоро к ней на ПМЖ приедет внук с молодой женой. «А пока их нет - что ж, живи...».

Едва прибыла молодежь, погорелица смиренно отправилась восвояси. Ближе к райцентру отыскала она убогий домик, брошенный хозяевами. Хоть худая, но крыша над головой была. А в довесок - запущенный сад, по какому-то капризу природы сплошь усеянный яблоками и грушами.

Старый знакомый

Света таки перебралась в столицу. С поиском работы помогла крестная, отведя в своей малосемейке уголок и для молодой женщины.

А потом по капризу-сюрпризу судьбы в офис, где работала Светлана, заглянул возмужавший Валерий, открывший в столице свое дело.

- Может, мы встретимся после работы, поужинаем? - нерешительно предложил он.

- Но... Я не одна, - выдавила Света.

- Я всё знаю, - улыбнулся он. - Мы с твоей крестной разговаривали. И не раз. Мне кажется, Владику нужен отец.

Спустя неделю они уже сидели в его квартире за столом, накрытым в честь профессионального праздника Валеры - Дня предпринимателя. У него на коленях сидел Владик и взахлеб рассказывал о том, что сегодня в садике был театр, Маша ударила Антона по голове машинкой, а воспитательница сказала... Валерий слушал и не слышал говорливого малыша, купаясь в глазах той, которую, казалось, потерял навсегда. А Света, нервно накручивая на палец прядку волос, кляла Амура за первый холостой выстрел.

Шаг за шагом, они пришли… под венец. Свадьба была скромной, зато чувства - сильными.

В поисках отшельницы

Жить стали у Валеры, в добротной трехкомнатной квартире. Как-то его родители, гостившие у молодоженов, позвали отдохнуть от городской суеты в их сельском домике. И только тут Света вспомнила о той, что когда-то дала ей приют и врачевала душу добрым словом.

- А вы не знаете, как там баба Груня? - спросила она у свекрови.

- Да слышала я, что хата ее сгорела, - ответила та. - Теперь вроде живет наша отшельница у кого-то в соседнем селе.

- Валера, а если мы ее найдем… - тем же вечером шептала Света, положив голову на плечо мужа.

- Мы заберем ее к себе, - закончил он ее мысль. - Я знаю, что эта старушка для тебя значит. Для меня, поверь, не меньше. Я ведь ходил как потерянный, когда ты меня отшила. А баба Груня как-то, растормошив меня, пьяненького, на улице, отвела к себе, напоила чаем с какими-то травами. И сказала золотые слова: «Если хочешь, чтобы Света была твоей, будь сам ее достоин». И вот результат, - чмокнул он жену в макушку.

…На второй день сельского отдыха Светлана и Валерий были уже во дворе бабы Веры.

- Гостила у меня Агриппинушка. Да только ушла давненько, а куда - не знаю, - причитала баба-пампушка.

За полторы недели, что провели в родных местах, успели многое. Подлатали родной домишко Валеры, обновили могилки Светиных родителей, сгоревших от водки. Копались в огороде, собирали дары сада. Знакомили маленького Владьку с мычащим, ржащим и мекающим зоопарком, разгуливающим по лугам…

И везде искали бабу Груню. Но так и не нашли…

Базар-вокзал

Малыш весело прыгал по платформе, держась за руки взрослых. Дух захватывало от железной громадины, которая должна была вскоре отвезти их домой, в город золотых куполов, тысяч машин и настоящего зоопарка, где, увы, не будет возможности пободаться с козленком или покататься на настоящей доброй-доброй лошадке.

Владик радовался предстоящей поездке и в то же время жалел, что оставлял в селе столько интересного. А еще его тревожило, что родители какие-то невеселые. И когда мама в …надцатый раз вздохнула со словами: «Где же ты, где же, бабушка Груня…», он взял и закричал громко-громко, во всю силу своих маленьких легких: «Ау, баба Гуня!».

И тут из толпы торговок, сующих прибывающим-отъезжающим корзины и ведра с фруктами-овощами, отделилась одна. В сиреневой кофте и платке с красными петушками. Она бежала к ним, неуклюже перебирая сухонькими ножками и держа в руке ведро с полдюжиной бархатных груш. Бежала, шепча под нос что-то неразборчивое. И всё равно понятное: «Детки мои… Детки».