625-й полк 221-й Мариупольско-Хинганской стрелковой дивизии дважды в тяжелейших условиях терял и тут же вырывал из рук врага собственное боевое знамя. О военных событиях тех дней рассказывает автоматчик соединения, студент-доброволец, волновахский лесовод Степан Плахтий.

Под стенами Кенигсберга

Главную святыню части бойцы и командиры 625-го полка Мариупольской стрелковой  дивизии берегли, как говорится, пуще ока. Однако полку катастрофически не везло.

- О первом ЧП, - рассказывает отставной преподаватель Великоанадольского лесного колледжа, а тогда гвардии рядовой Степан Плахтий, - я узнал от знаменосца, старшего сержанта Николая Ткаченко.

Так вот, под Кенигсбергом гитлеровцы сильно потрепали полк, в котором мне несколько позже пришлось служить. Но когда поредевшая часть отошла на новый рубеж, выяснилось, что пропал знаменосец. Ночью разведчикам удалось обнаружить его тело. Очевидно, в последний момент истекавший кровью воин снял знамя с древка и спрятал под гимнастерку.

Гимнастерка с наградами утонула

Боевой путь для 221-й Мариупольской стрелковой дивизии не закончился под Кенигсбергом. В июне сорок пятого ее погрузили в несколько эшелонов и отправили на восток, где уже развертывались главные силы советских войск, которым противостояла хорошо обученная Квантунская армия.

- Я был зачислен в роту автоматчиков, где служил Николай Ткаченко, - продолжает Степан Степанович. - Это был парень крепкого телосложения, а о его отваге свидетельствовали многочисленные награды на выцветшей гимнастерке. Понятное дело, мы, зеленые новобранцы, с восхищением смотрели на старшего товарища.

Впрочем, как вскоре выяснилось, Степан Степанович был выкован из не менее прочного материала. Отказавшийся от брони студент лесного техникума всего несколько недель провел на полях сражений и успел заслужить высший солдатский орден - орден Славы - и две боевые медали.

- Наш полк,- вспоминает Плахтий, - прошел с боями по пустыне Гоби, форсировал горный хребет Большой Хинган. Как-то пришлось переправляться через небольшую реку. Течение бурное, подручных средств никаких. Николай Ткаченко связал одежду в узел и первым вошел в реку, но споткнулся о подводный камень, и узел, где находилась гимнастерка с наградами, исчез с глаз. На другом берегу наш знаменосец сказал: «Запомните, ребята, воевать придется недолго. Особенно мне... Прошел от Мариуполя  до Кенигсберга невредимым,  а здесь сложу голову».

Знаменосец отбивался саперной лопатой

Как свидетельствуют исторические источники, войска Забайкальского фронта продвигались невиданными темпами, оставляя в тылу укрепрайоны и вражеские соединения. С одним из таких соединений и пришлось столкнуться ребятам из 625-го полка. Преимущество врага в живой силе и вооружении оказалось десятикратным, и командир части приказал отправить в тыл обоз, раненых и  знамя. К сожалению, он не располагал данными еще об одном блуждающем «котле» численностью в несколько тысяч японцев, на который в конечном итоге и напоролся обоз.

- Разгорелся встречный бой, - вспоминает Степан Степанович. - К счастью, рота автоматчиков успела укрепиться на двух небольших высотках. Едва только отрыли окопы для стрельбы лежа,  как противник предпринял массированную атаку. Затем последовала вторая, третья... Пулеметчик, парень со станции Роя Андрей Грачев, положил до сотни врагов, склоны высоток перед окопами автоматчиков были устланы вражескими трупами. Но силы были неравны. Командир роты сказал, что  с  наступлением сумерек полк попытается оторваться от японцев. В качестве заслона - рота автоматчиков, в которой на тот час осталось девятнадцать активных штыков.

Кое-кто из бойцов откровенно завидовал Николаю Ткаченко: «Говорил, что первым сложит голову, а его вместе со знаменем отправили в обоз». Но тогда они не знали, что обоз напоролся на превосходящие силы противника и что их знаменосец, истратив последние патроны, отбивался от врага саперной лопаткой.

Пленный генерал предупредил...

Потеря знамени огорчила бойцов 625-го полка 221-й стрелковой дивизии, которая в сентябре была удостоена  еще одного названия: Хинганская. Однако они не пали духом. Вечером следующего дня, когда остатки заслона соединились с полком, разведчики пленили японского генерала,  который попросил доставить его к командиру дивизии.

- Под моей командой находится двенадцать тысяч солдат и офицеров, - на приемлемом русском объяснил генерал. - Десять тысяч готовы сложить оружие, остальные отказались выполнять мои приказы. Будьте готовы к любым неприятностям. И еще, думаю, это будет зачтено... Мы разбили ваш обоз. Там увидели вашего сержанта. Мертвого. Рядом лежал убитый офицер, который держал в руке наполовину вытащенное из вещмешка сержанта знамя.

Охранять сдавшихся в плен японцев и сложенное ими оружие пришлось роте автоматчиков. Вернее, горстке оставшихся в живых бойцов. А ночью произошло то, о чем предупреждал пленный генерал. Ровно в полночь вспыхнула перестрелка. Скорее всего, отказавшиеся выполнить приказ своего генерала солдаты решили отомстить перебежчикам, а заодно уничтожить охранявших их советских автоматчиков. Однако те сумели дать организованный отпор двум тысячам нападавших.

Воздвигли памятник на стипендию

Степану Степановичу не раз приходилось выступать перед будущими лесоводами на уроках мужества. Вполне вероятно, что именно на них у студентов и возникла идея собрать деньги на памятник не вернувшимся с войны лесоводам.

- Я категорически не согласен с теми, кто считает, что подрастающие поколения постепенно утрачивают интерес к славному прошлому своего народа, - заявил отставной преподаватель. - Даже если это и происходит, то здесь прямая вина наша - бывших фронтовиков. Если мы сегодня не вложим в души молодых правдивое слово истории, никакие летописи это упущение не наверстают.

Хотелось бы дополнить Степана Степановича... На  мой взгляд, следует сохранить воспоминания не только в письменном виде. Имеет прямой смысл создать специальную фильмотеку с рассказами ветеранов. И надо это сделать до того, как от нас уйдет последний защитник Отечества.