В то, что 79-летняя уборщица Мария Голубева в этот понедельник наложила на себя руки, не может поверить никто. Старушка с утра по обыкновению вымыла полы, разнесла свежие газеты по приемным издательства, веселя сотрудников невинными прибаутками. А через полчаса после ухода из редакционного здания Мария Михайловна уже лежала мертвая в ста метрах от работы, под окнами своего дома по улице Полиграфической. Всеобщая любимица погибла при странных обстоятельствах, выпав с балкона своей квартирки, расположенной на четвертом этаже хрущевки.

От страшного удара она умерла сразу. Лишь через несколько часов кто-то догадался принести старенькое зеленое покрывало, которым закрыли застывшее лицо, обращенное к небу. А тело в морг забрали только к вечеру...

«Садовница» с ясными глазами

У хрупкой бабушки, казалось, отродясь не было отчества и фамилии. Для большинства сотрудников редакций она с незапамятных времен была «тетей Машей». Сама уборщица, несмотря на возраст, помнила всех поименно.

- Привет рабочему классу! - бодро шутила она, заходя в приемную и приветственно подняв вверх руку с зажатым кулачком.

У тети Маши было удивительное свойство - озарять. Рядом с ней светлели самые хмурые лица. Маленькая, словно ребенок, и тихая, как мышка, она будто сияла изнутри. Ошеломительное ощущение добра и непобедимого оптимизма, исходившее от Марии Голубевой, порой заставляло окружающих проглатывать комок, внезапно подступивший к горлу... Она никогда не ныла и не жаловалась, лишь подшучивала (обычно над собой) и заговорщически подмигивала. Казалось, симпатичного лица, обрамленного чистеньким платочком, не коснулись годы и невзгоды: на гладких щечках играл румянец, а глаза остались по-детски ясными.

- Я дивчина еще молодая! - смеялась тетя Маша, решительно таща тюк макулатуры. Сдав старые газеты, она позволяла себе «шикануть»: покупала во французской булочной хрустящие круассаны и угощала окружающих. Попивая чаек, мечтала о том, как получит «стипендию» (пенсию) и на что ее потратит (впрочем, побаловать себя ей никогда не удавалось: деньгами она, как могла, поддерживала взрослых сыновей и внучку). В ней, кроткой как голубке, таилась огромная любовь к жизни.

Тетя Маша (посредине) много лет проработала простым дворником.

Неофициально Мария Михайловна была еще и главным «садовником»: это она возилась с растениями  в кабинетах, покупала горшочки и таскала землю. Под ее руками самые доходящие «охвостья» внезапно оживали и начинали переть вверх, словно бамбук.

Искала приюта у соседей

О тяжелой личной жизни уборщицы знали немногие. После войны потеряла мужа (она так и осталась верна ему до конца дней), оставшись с четырьмя пацанятами, которых поднимала сама. Мария Голубева устроилась работать дворником и за это получила крохотную «однушку» напротив тогдашнего издательства «Донеччина». Позднее она перейдет сюда  и будет трудиться простой уборщицей, завоевав сердца сотрудников исключительной порядочностью и милым характером. Мария Михайловна очень дорожила этим доверием, а к «службе» своей была трогательно привязана. И всё искренне дивилась тому, за что же ее так любят...

Пару лет назад тетя Маша пришла на работу, закутанная в свой любимый платочек с особой тщательностью. Впрочем, эта наивная «конспирация» ей не помогла: то, что половина личика старушки превратилась в один сплошной багровый кровоподтек, было видно издали. Что за несчастье случилось накануне с Марией Михайловной, догадались все.

Мать ютилась в квартирке с младшим сыном, который зачастую был во хмелю и тиранил ее. Спасаясь от буйного отпрыска, несчастная в слезах искала временного приюта у соседей и знакомых. Когда терпеть было уже невмоготу, бежала к участковому, чтобы тот урезонил Виктора. Сотрудники редакции периодически становились свидетелями визитов нетрезвого сына Марии Михайловны, который пытался «качать права». Мать, сгорая от стыда, увещевала здорового мужика и усаживала где-нибудь в уголке, а сама, испуганно сжавшись в комочек, домывала полы. Сына она, однако, любила беззаветно. Тот заметный кровоподтек на лице был у тети Маши далеко не первым и не последним. Но после него стало резко ухудшаться здоровье - она перенесла воспаление легких, а потом упало зрение (больше всего она боялась, что из-за этого потеряет любимую работу) и даже понадобилась операция. Каждый раз отсутствие старушки на рабочем месте вызывало среди сотрудников волнение. А когда через некоторое время «стойкий оловянный солдатик» появлялся с утра с приветливой улыбкой и бодрым кличем, все вздыхали с облегчением и начинали рабочий день с привкусом свершившегося чуда. Которое, впрочем, уже больше никогда не произойдет...

Сын ударился в бега

На похороны тети Маши сотрудники редакций шли целыми отделами, замирая у дешевого гроба, обитого синей тканью, в нем в знакомом светлом платочке лежала покойная. Ни у кого в голове не укладывалось, что Мария Михайловна могла приговорить себя к погибели...

- Этого не должно было случиться, - произносит одна из ее невесток, Валентина, имея в виду гибель свекрови. Валя рассказывает, что тетя Маша на выходных съездила в Запорожье к родственникам и находилась в хорошем расположении духа. Никаких причин прыгать с балкона уже через день у нее не было...

В крохотной квартирке - удручающая бедность, нет даже телевизора, обои желтые от старости (несбывшейся мечтой скромной труженицы было поднакопить денег и сделать в доме ремонт), а на полу топорщатся ПВХ-плитки. Полосатая штора, прикрывавшая вход на злополучный балкон, практически сорвана с креплений и сиротливо болтается на фоне оконного проема. Под потолком сушатся веточки, которые Мария Михайловна заготовила в лечебных целях... Единственное яркое пятно - допотопный книжный шкаф, который тетя Маша, добропорядочная православная христианка, превратила в «иконостас».

Как получилось, что маленькая старушка камнем полетела вниз с балкона, остается загадкой. Пьющий сын, деливший с ней кров, после трагедии ударился в бега и не явился даже на похороны матери. Как сообщили в правоохранительных органах, его до сих пор не нашли. Зато обнаружились свидетели, которые утверждают, что минут за двадцать до трагедии великовозрастный пьяница кружил под домом, крича матери, находившейся в квартире, чтобы она открыла дверь. Отчего-то старушка в тот роковой день очень не хотела этого делать...

После общения с ней хотелось жить!

- Я не верю, что она могла пойти на самоубийство, - говорит одна из родственниц, с которой Мария Голубева была очень дружна. - После общения с ней действительно хотелось жить... Тетя Маша никогда не грустила из-за каких-то проблем, находила в себе силы всё побороть. Она была оптимисткой, постоянно строила планы и следила за своим здоровьем, недавно она снова подлечилась в больнице. Тетя Маша оказалась никому не нужна и ее в гости не звали, поэтому я часто приглашала ее к себе. Впрочем, она как верующий человек, сказала, что лучше зайдет после праздника - она блюла пост и считала, что негоже веселиться и искушать себя скоромным.