Поминки в кафе «Холодные ноги»

В заключении судебно-медицинской экспертизы значится, что бабушка Катя на шестьдесят втором году жизни скончалась от обширного инфаркта, ухудшив таким образом демографические показатели горняцкого Докучаевска. Но, под каким углом ни рассматривай, а возраст для слабой половины человечества малопочтенный. Например, ближайшая соседка, бабушка Полина, в свои девяносто разрывается между рынком и цветочными грядками.

Как утверждает зять бабушки Полины, тёща способна разогнать тачку с приготовленными для продажи букетами до приличной скорости и простоять на огороде в позе «лотоса» пять-шесть часов кряду. Однако данное утверждение содержит элемент неточности. Бабушка Полина не стоит, а беспрестанно передвигается с рыхлителем почвы в сухонькой руке. И потом, положение её совершенно обезжиренного тела больше всего напоминает литеру Л.

Ярко выраженным трудоголизмом страдала и бабушка Катя. Росточком неполных полтора метра, чистенький платочек от постоянного перемещения сползает на затылок, из летней кухни целый световой день пахнет если не блинами, то - отрубями - распространённым народным средством для герметизации самогонных аппаратов устаревшей конструкции. А когда периодически захаживающий на огонёк участковый пытается убедить хозяйку, что: «производство спиртного без лицензии является нарушением общественного порядка», та всякий раз говорила в ответ: «Вы не отвлекайтесь. Закусывайте поплотнее, иначе сморит... Ну а мне как быть, если зятья приедут, или кто с улицы зайдёт? Что ж я, должна человека голодным отпустить?».

Дразнящий запах блинов и запрещённого питья не сошёл на нет даже после того, как городок принялись клевать железные птицы войны - реактивные снаряды. Вот только с бабушкой Катей нелады. Стала похожа на степной полынок в сезон августовской засухи. В подвал, как муж, дед Петро, не пряталась, не ойкала при близком разрыве, но всякий раз оглядывалась, словно хотела увидеть крыло пролетевшей над головой смерти.

- Петро, - обратилась однажды к мужу после сильного артналёта. - Если и этой ночью будут стрелять, утром зови детей на погребение. И соседей не забудь... Да не перебивай... Без тебя известно, что перемирие объявлено. Но веры у меня ни тем ни другим нет. Так вот, я, кажется, никогда тебе не была в убыток... Поэтому исполни мою последнюю просьбу. Как только отметишь сороковины, сразу же найди новую хозяйку. Такую, чтобы из нашей кухни продолжало пахнуть блинами, чтобы калитка для всякого была открыта.

Эти слова дед Петро повторил на поминках в кафе, с лёгкой руки местных острословов именуемом «Холодными ногами». Огромный чуб бурого цвета под шапкой свалялся, словно шерсть на боку проснувшегося после зимней спячки, медведя. Полу-стакан проглядывает из крупных пальцев малым наперстком, а зрачки словно продолжают смотреть в свежевырытую могилу:

- Помянем новопреставленную, как говорится... Умерла, как и обещала. Только не от бомбардировки... Мне, старому дурню, всё недосуг было закрепить оцинкованный водосток. А его ночью ветром на бетонку швырнуло. Катерина тут же трепыхнулась и всё. Видно, это и сгубило такую хозяйку. Никогда в убыток не была. Даже кладбищенские, когда могилу стали копать, скидку объявили: «Яма, мол, малогабаритная». Вот и всё, что сказать хотел... Земля ей пухом.

Поминальная трапеза затем продолжилась в летней кухне, которая размерами ничем дому не уступала. Заказали обед в кафе «Холодные ноги» на полтораста персон, а не учли, что половина родственников и соседей ещё не вернулась из эвакуации.

- Не пропадать же харчам, - решил дед Петро и прошёл всю улицу из конца в конец, сзывая всех. Не поленился, сходил и на верхнюю улицу, где жил участковый, которого списали в запас война и почтенный возраст.

Являлись по одному, по два, редко - целыми семьями. Последним прибыл участковый. Он, поёживаясь под штатским свитером покатыми плечами, бочком протиснулся за стол, где бабушка Полина расставляла на цветастой клеёнке одноразовую посуду.

Первым на правах вхожего в кухню человека слово взял отставной участковый. Попросив, чтобы вместо казёнки ему налили «Бабыкатиной», он сказал то, чего не имелось в свидетельстве о смерти:

- Говорят, сердце не выдержало. А почему не выдержало? И почему кладбищенские мортусы после объявленного перемирия не успевают могилы заготавливать? Да потому, любезные соседи, что при бомбардировках народ держал

себя в кулаке, жил на нервах. А как только перестали стрелять, тут же расслабился, начал болеть, умирать... Вот и бабушка Катя, добрейшая душа во всём нашем городке, стойко перенесла обстрелы, а звук оборвавшегося водостока стал для неё губительным... Я к чему это веду... Да к тому, что надо писать в свидетельстве о смерти настоящую причину. Не обширный инфаркт, а война её убила... Я всё сказал. Помянем светлую душу .

Бабушка Полина придавлено вздохнула, а дед Петро, как давеча в кафе, не поднимал головы, словно всё ещё пытался взглядом сосчитать бросаемые в могилу горсти рыжей глины.