После длительных поисков удалось обнаружить тщательно скрываемый от чужих глаз документ. Как выяснилось в ходе интервью с работницей прилавка, которой собственная благотворительность обошлась финансовыми потерями, часть её земляков и военных уже никогда не вернут долги. Одни погибли под Дебальцево, другие выехали на неопределённое время за пределы малой родины.

Особый документ

Ужас до какой степени застращали народ. Только откроешь походный блокнот, а у объекта интервью уже рот на замке. Пытай хоть калёным железом, слова внятного не добьёшься. Впрочем, понять человека можно. Какие уж здесь откровения, когда жизнь протекает в соответствии с фразой из кинофильма о Василии Ивановиче Чапаеве: «Белые придут - грабят, красные придут - тоже берут. Куда крестьянину податься?».

Особенно скрытными стали жители прифронтовой зоны. Проклинают местную власть, вооружённых квартирантов, правителей, но только не перед объективом фотоаппарата и не на диктофон. Тут уже начинают себя вести по образу и подобию приговорённого к смертной казни, которого конвоиры пытаются вертикально утвердить у расстрельной стенки.

Фамилию лучше не спрашивай. Если и назовут, то выдуманную. Такую, что невозможно отобразить в печатном варианте.

Впрочем, и до войны существовали темы, которых коллеги-журналисты по причине щепетильной деликатности предпочитали избегать. В частности, мне не попадались публикации о «Чёрных тетрадях». Горожане едва ли ведают о существовании таковых, зато жители рабочих посёлков или какой-нибудь Новоивановки своими глазами видели упомянутый документ, который назвали «чёрным» не из-за цвета обложки, а в силу содержимого.

За тетрадями прежде охотились сельповские ревизоры, а теперь исключительно перебравшие мыслимую норму кредита должники. Однако продавцы хранят их пуще девичьей чести. Вернуть утерянное целомудрие при возможностях современной медицины, говорят, можно. Утрата же «Чёрной тетради» приравнивается к финансовому краху.

Долг чести

Конечно, сострадательные земляки возвращают долги в обязательном порядке. Более того, жизнь изобилует свежайшими подтверждениями кристальной честности сельчан. Известен случай, когда парочка рыщущих в поисках опохмелки трактористов около полуночи набрела на незапертую торговую точку. К счастью, мужики оказались джентльменами. Они оставили в найденной под прилавком «Чёрной тетради» фамилии, количество взятого спиртного, а потом закрыли дверь собственным замком.

Горожане, следует отметить, тоже не чураются христианских заповедей. По крайней мере, так считает буфетчица кафешки из припортового района Мариуполя, которую благодарные мореходы назвали в честь хозяйки заведения - «Маринкой». «Пойдём к Маринке, - говорили мужики, - она выручит».

Так вот, эта самая Маринка, чьё обаяние удивительным образом сочеталось с отзывчивой душой, отлично обходилась без «Чёрной тетради». Она, не прибегая к записям, наливала стакан вина оказавшемуся на денежной мели морскому волку и диакону из местного храма. И обязательно присовокупляла конфетку.

Вернуть долг буфетчице кафешки считалось долгом чести. Правда, отдавали его лишь после окончания рейса, который мог растянуться и на несколько месяцев. Диакон же регулярно рассчитывался в аванс и получку.

«Спросить теперь не с кого»

Учитывая завесу таинственности, я меньше всего надеялся на скорый успех поисков. Но и не ожидал, что девять из девяти опрошенных работниц прилавка будут с пеной у рта отрицать существование списков должников. Лишь в десятом, переоборудованном, похоже, из автобусной остановки, сельмаге обрёл искомое.

Чтобы завоевать расположение хозяйки и продавщицы в одном лице, на котором сияли удивительной глубины глаза, похвалил разукрашенный в весёленький колер фасад заведения, а заодно лестно отозвался об изложенном в стихотворной форме обращении к покупателям, прикреплённом скотчем к дверце витрины-холодильника.

- Ваше? Ну в таком случае позвольте считать вас коллегой... А коль так, то не откажите в одной необычной просьбе...

- Пожалуйста, изучайте «Чёрную тетрадь», как вы её называете. Только чур - фамилии не записывать, село тоже... Не могу понять, что интересное можно обнаружить в этом кондуите?

Назвавшаяся Тамарой, хозяйка оказалась права. На каждой странице три скучнейших графы: фамилия (иногда одно имя), дата, размер долга.

А лицо Тамара прикрыла списком должников.

- Если не трудно, расшифруйте вот эту запись...

- Заинтересовались значительной суммой? А вы как считаете: хватит ли сотни-полторы гривен, чтобы прокормить большую семью. Пятеро детей, две старушки, да Елена Сергеевна с мужем. Работает только она. Учительницей в нашей школе.

- Судя по датам, осень и большую часть зимы ваши земляки жили в долг.

- В эти месяцы нас так обстреливали, что торговые точки, кроме моей, закрылись. Как не боялась? Даже плакала, просила Бога: если убьют, то чтобы сразу... Я бы тоже уехала. Но у каждого свой крест. Мать парализована, куча скотины. Муж на хозяйстве и за матерью присматривает, а я на посту по десять часов. Только детей к свекрови переправили... Люди идут и идут. Нет хлеба, берут муку, сухое печенье, консервы. И всё на список. Возвращать долги стали ближе к лету, когда людям пенсию выдавать начали.

- Изрядная сумма, помимо учительницы, числится за Олегом. Ого, без малого шесть тысяч! Он что, тоже многодетный родитель?

- Нет, командир военных. Он на всех своих ребят продукты брал.

- И, глядя на ваше погрустневшее лицо, так и не расплатился?..

- Не расплатился, - подтвердила Тамара. - И едва ли ещё раз появится на пороге. Ребятам среди ночи замену прислали и бросили под Дебальцево. Говорят, они все без остатка там и полегли.

- Извините... Но каким образом из положения вышли? Ведь товары, насколько известно, в основном берёте на реализацию.

- Так и вышли. Свои заплатили, у свекрови заняли. Олег-то не единственный из должников. Вечных. Около трёх десятков семей выехало, тетю Соню убило, деда Калиошко в гроб без рук и ног положили... Спросить теперь не с кого... Господи, да о чём это мы с вами толкуем? Согласна все долги простить, обручальное колечко, золотые серьги, что муж за первую дочь подарил, отдам. Только бы больше никого не убили и не покалечили.

- Бабушку Серафиму тоже из списка вычеркнете?

- Её - первую. Уже сколько времени подряд ничего, кроме хлеба и мороженых бычков, не берёт. Рыбка - коту, себе - пустая уха. Предложила ей как то свинину по сходной цене, так отказалась: «Не по зубам и пенсии продукт, - говорит, - я ведь старая, вдруг помру. Буду потом мучиться на том свете, что должок не успела отдать». А сама на этом мается. Высохла вся, как фасолевый стручок на исходе лета.

- Спасибо вам, Тамара. Как за что?.. За доброе сердце, дела, угодные Богу и людям. А на прощанье дайте бутылку газировки из холодильника. Учитывая, что проезжих в «Чёрную тетрадь» не записывают, плачу наличными.

- Почему не записывают? На прошлой неделе один прилично одетый дяденька, вроде вас, за пачку сигарет пытался расплатиться карточкой. Пришлось внести в кондуит. Так и записала: «Прилично одетый дяденька».

- Не вычеркнули?

- Ещё позавчера.

- Да, есть ещё одна просьба к вам. Тамара, сохраните «Чёрную тетрадь» для потомков. А ещё лучше - отдайте бабушке Серафиме, когда она будет уходить туда... Пусть Высшему Судье её предъявит, коль на суд земной у нас с вами надежды никакой.