Донбасс: осенний блюз на краешке войны

Из всех сооружений в хуторе Петровское, что на Донетчине, уцелела лишь братская могила да полтора десятка домов. Особенно досталось верхней улице. Её с расстояния в двести метров хладнокровно расстрелял танк, экипаж которого облюбовал под огневые позиции хуторское кладбище.

Притяжение заброшенных садов

Теперь, если судить по частоколу табличек с надписью «Мины», оно самый невостребованный объект. Об опасности напомнил и приставленный ко мне в качестве гида автоматчик:

- На открытое место не выходите, иначе окажетесь в прицеле снайпера с сопредельной стороны.

Сопровождающий заводит меня в один из сравнительно сохранившихся домов:

- Здесь, - рассказывает молодой человек, - жили дед с бабкой. Хорошие люди, гостеприимные, бабка отличные вареники с вишнями готовила... Однако конец гостеприимству положила танковая болванка, которая угодила старухе прямиком в кровать... Деда даже не контузило. Наверное, судьба решила, что с него достаточно полученного ещё в прошлую войну увечья.

Не в силах больше мириться со смрадом мышиного помёта, выходим во двор. Росший здесь десятками лет спорыш ещё сопротивляется заокеанским сорнякам. Зато сад и огород они заполонили без остатка. Местами полынолистая амброзия сравнялась с молодыми деревьями и теперь прячет от человеческого глаза осенние яблоки.

- В сад нельзя, - многозначительным тоном предупреждает гид. - Отсюда прямая дорога туда, где растут райские кущи, и черти гремят адскими сковородами.

Яблоко из покинутого сада. 

Однако я пренебрёг советом. Да и здравый смысл подсказывал, что никакой дурак не станет минировать сорняковые джунгли. Перегнулся через обветшавший штакетник и сорвал умытое дождиком яблоко. Глядя на меня, рискнул и автоматчик. Он наломал целую охапку светлоглазых сентябринок для дамы сердца.

Запретный плод оказался тяжёлым, словно вобрал всё горе донецкой степи. И в то же время он был удивительно солнцеликим. Если такое яблоко оставить на полке в чулане, то высветятся самые потаённые уголки.

- Время экскурсии вышло, - напомнил гид и двумя пальцами снял с затвора автомата лёгкое облачко паутины.

Точно такие же произведения осеннего ткачества облепляли обугленные стропила или, благополучно миновав препятствие, плыли над хутором, где о мирной жизни напоминал лишь запах яблок, которые взяли от земли силу её притяжения, от солнца - жар его лучей, а от войны - горечь запустения.

Оратория голодного брюха. Исполняет дятел

Как известно, дятлов к долгожителям не относят. Срок их пребывания на земле колеблется от полутора до трёх лет. После этого, как правило, наступает летальный исход, причиной которого является вульгарное сотрясение мозга.

Впрочем, мой приятель-лесовод уверен, что издержки профессии начинают проявляться ещё раньше, после тысячи-тройки добытых тяжким трудом древоточцев. А в качестве доказательства приводит примеры из собственных наблюдений.

Итак, пример № 1. «Дятел-желна каждое утро обследует железобетонную опору возле конторы лесничества. Похоже, принял её за ствол поражённого вредителями ясеня. Без передыху долбит клювом, крякает».

Пример № 2. На первый взгляд, тоже из серии тех же чудачеств. «Однажды услышал необычные звуки. Будто кто-то молоточком стучит по листу железа. Поднимаю голову и вижу на флюгере чеканных дел мастера - дятла. Но так, как дело было весной, когда у пернатых начинается брачный сезон, мы с лесником Трифоновичем решили, что дятел решил таким оригинальным способом покорить сердце крылатой подруги».

Что ж, гипотеза вполне правдоподобна. Если мозги ежедневно испытывают чудовищные потрясения, то железобетонную опору запросто перепутаешь со стволом одряхлевшего ясеня.

Однако я не вполне согласен с приятелем-лесоводом. На днях наблюдал четверть часа за дятлом, который в качестве объекта охоты выбрал фонарный столб у моей калитки. И непростым глазом, а подкрепленным полевым биноклем.

И, знаете, к какому выводу пришёл? Если бы у добытчика короедов действительно поехала «крыша», то он бы не стал выдёргивать из пор железобетонного сооружения попрятавшихся от осеннего ненастья бражников. А так сытно отобедал, торжествующе крякнул и улетел.

Поэтому нельзя исключить, что на флюгере, где тоже, вдоволь укрытий для козявок, исполнялась не любовная серенада, а оратория голодного брюха.

Вульгарным желанием насытится, объяснима и привязанность к погостам представителей семейства врановых, которую особы с расстроенной психикой готовы принять за чёрт знает что. А ведь достаточно часа наблюдений и поймёшь, что грачи, галки и вороны прилетают за дармовым угощением. И чем обширнее кладбище, и щедрее оставляемые на могилках пряники, тем гуще стаи крылатых поминальников.

Горельники рубят, маты летят

Лесорубы Донбасса перестали дружить с нормативной лексикой. А как можно, спрашивается, оставаться спокойным, если спецовка до последней пуговицы пропиталась дурманом горельников, а зубья бензопилы то и дело натыкаются на завязшие в стволах деревьев осколки?

Зелёное убранство шахтёрского региона и без того передавало не лучшие времена. Недавно изданный сборник «Леса Донбасса» от первой до последней страницы пропитан беспокойством за судьбу насаждений малой родины.

В частности, тревога учёных вызвана засухами последних десятилетий, из-за которых посаженные предками дубравы и боры охватила лихорадка преждевременного старения. Погибают даже полуторавековые дубы Великоанадоля, традиционно считавшиеся эталоном долголетия.

От безводья пропадают и молодые насаждения. Выживает лишь белая акация, по степени неприхотливости уступающая лишь саксаулу да верблюжьей колючке. А здесь ещё одна внеплановая напасть - война. Даже по самым скромным подсчётам, на просторах бывшего Дикого поля в результате боевых столкновений сгорело более пяти миллионов сосен. Сколько же деревьев получили серьёзные ожоги и были повреждены рукотворным градом, можно судить по количеству отпускаемых лесорубами крепких словечек.

Раненый каштан. 

Впрочем, жителю прифронтовой зоны за примерами на лесосеку ходить не обязательно. Вполне достаточно, скажем, обойти по периметру пятиэтажку на центральной улице Иловайска. И при помощи местного жителя Виктора Чубенко произвести переучёт деревьев, которые тоже относятся к общей массе зелёных насаждений региона.

Так вот, в четыре глаза мы насчитали шесть искалеченных берёз, пару ясеней, тройку лип, пяток пирамидальных тополей и каштан.

По слогам аборигена, последний был вскользь травмирован гаубичным снарядом. Спустя долю секунды железный гостинец пробил стену подвала, где от бомбардировки прятался молодой человек.

Конечно, человека и дерево не принято ценить по одной шкале. Как сказали бы одесситы, это - две большие разницы. Однако здесь нельзя забывать о том, что без лип, тополей и каштанов в течение всего одних суток из земной атмосферы улетучатся запасы кислорода.

Мерцают лампады на речных берегах

Река Молочная в районе древнего капища.

Малые реки Приазовья по осени сродни отбродившему положенный срок молодому вину. И ещё они покладисты, как сполна познавшие земные удовольствия красавицы. Да и названия у них сугубо женские - Крынка, Севостянка, Малая Шишовочка, Берда, Молочная...

Особенно симпатична последняя. Если совершить восхождение на маковку древнего капища «Каменная могила», то взору откроется осенняя палитра поймы. Здесь очень много изумрудного, темно-синего и алого.

Изумруд - это отягощённые предрассветным туманом озимые, тёмно-синее - куртины усыпанного ягодами терновника, алое - недотрога-шиповник.

Берега Молочной и сама пойма отчётливо помнят прикосновение сшитых из бычьих шкур сандалий жрецов, которые славили солнце задолго до Рождества Христова, медные подковы половецких лошадок, каблуки сапог женской штрафной роты.

Живые сполна отдали дань погибшим девчатам. Собрали разбросанные по косогору останки, снесли в одну братскую могилу на высоком холме близ Чапаевки и увенчали её сломанной пополам стальной розой.

И только природа никак не успокоится. Она зажгла по всей пойме лампады шиповника и периодически выталкивает на поверхность почвы отстрелянные гильзы, гребни, пудреницы и потухшие карманные зеркальца.

Всё это подпорченное временем девичье приданное ребята из местного поискового отряда закапывают в тени сломанной розы.

Сломанная роза. 

- Возвращаем хозяйкам законное имущество, - объяснил один из парней, который и устроил для гостей экскурсию по занявшему всю маковку холма солдатскому мемориалу.

Повествовал молодой человек о боях на Молочной со знанием дела и очень прочувственно. Однако он так и не сумел ответить на мучавший меня вопрос: почему люди для битвы выбирают заповедные уголки природы, где впору только молиться и отдыхать душой?

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.