Загадка Зевсовой стрелы

Корабельный электромеханик Леонид Олейник вернулся в Мариуполь после восьми продолжительных рейсов в составе экипажа теплохода «Стар Норч» и рассказал об июльском природном феномене, поразившем его... в алжирской пустыне.

Девчонки остались за бортом

Это был чисто сухопутный эпизод в алжирском порту Беджайя. Итак...

«Море и пустыня при всей своей несхожести имеют много общего. И то, и другое является стихией, которая притягивает к себе бродяг. Это с особой остротой ощутил я, когда прогуливался по зеленым улицам небольшого североафриканского города. Но если морю отдал много лет, то с пустыней в основном знаком по книгам и фильмам. Чтобы восполнить пробел, останавливаю такси и прошу водителя отвезти подальше за город. Объясняемся с ним на жуткой смеси языков, которые понятны портовым грузчикам, проституткам и, разумеется, морякам всех наций.

Как можно доходчивее объясняю, что предложенные рестораны и девочки сейчас меня интересуют меньше всего, и что я просто желаю поглазеть на пустыню.

- О`кей, мистер,- цедит сквозь запорожские усы абориген и толчком посылает вперед желтую колымагу.

Встреча с будущими одеялами

Спустя четверть часа попадаем в совершенно иной мир. По мере приближения к околице Беджайя растительность делается все более скудной, а затем и вовсе исчезает. Впереди лишь песчаные холмы. Их рассекает совершенно безжизненное шоссе, на черном полотне которого виднеются заструги. Только не снежные, как у нас в январе, а коричневатые. Водитель жестом показывает, чтобы я поднял до упора стекло, и включает кондиционер. Этот ровесник желтой колымаги издает какие-то простуженные звуки, но с возложенными на него обязанностями справляется.

Барханы унылы, словно Азовское море под пасмурным небом. За все время навстречу попалось лишь два грузовичка с обнаженными ребрами дуг, на которые когда-то натягивали брезентовый верх. В их кузовах  - спеленутые проволокой бурые тюки. Водитель объясняет, что это везут верблюжью шерсть, из которой в Европе делают одеяла. Самих же кораблей пустыни не видать, и я, честно признаться, потихоньку начинаю раскаиваться в затеянной авантюре.

На придорожном бархане

Прошу водителя остановиться, выбираюсь из колымаги и поднимаюсь на придорожный бархан. Песок на нем темно-коричневого цвета - подтверждение того, что в последние дни здесь не было сильных ветров. Впечатление такое, будто находишься у распахнутой духовки.

Вдруг водитель начинает отчаянно сигналить. Оборачиваюсь и вижу, как он пальцем тычет в ту сторону, откуда мы только что прибыли. Но это не напоминание о том, что пора возвращаться. Над холмами и скрытой за ними Беджайей метались черные лохмы рваных облаков. Мчались они с такой скоростью, что не успел я спуститься к шоссе, как по лицу ощутимо секануло песком и раздался оглушительный  удар грома. Словно тяжелым ломом пробило черепичную кровлю над головой.

Двадцатка за громовицу

Пока разворачивались радиатором навстречу приближавшейся грозе, водитель несколько раз упомянул шайтана и беспутных европейцев, которые сами не знают, чего хотят.  Пришлось пообещать лишнюю двадцатку. Однако проехали мы не более километра, как вынуждены были остановиться. Лило так, что дворники не успевали отряхиваться от водяных струй, а по шоссе помчался лохморыжий поток.

- Мистер, - на полном серьезе молвил водитель,- как у вас говорят на море? Пора готовить спасательные шлюпки?..

Он, может быть, и еще бы что-нибудь добавил, но тут по правому борту колымаги в песок воткнулся огненный зигзаг и грохнуло так, что зазвенело в ушах. К счастью, на этом шквал закончился. Когда обрывки туч умчались за просветлевшие барханы, я вышел из машины, пересек иссякающий поток и остановился у воронки, радиус которой не превышал двух метров.

- Что это?- спросил  притопавший следом водитель, наблюдая, как я очищал от песка горячую еще сосульку бордового цвета.

- Громовица, - ответил я.- Их еще называют стрелами Зевса. Образуются они в земле или песке, куда попадает молния. В древние времена  громовицам приписывали волшебные свойства.

Увы, забегая вперед, скажу, что мне не пришлось испытать на себе целебную силу стрелы Зевса. Еще до окончания погрузки она исчезла из каюты. Испарилась, или же ее просто украл водитель желтой колымаги - запорожские усы я после поездки несколько раз видел в порту».

Форс-мажор - на бумаге

Леонид Олейник - автор пьесы «До связи, капитан», которая в свое время с успехом дебютировала на сцене Мариупольского драмтеатра, а также нескольких десятков сценариев, повестей и рассказов. В их основу положены захватывающие дух приключения, непосредственным участником которых был этот неординарный во всех отношениях скиталец моря. В их числе - три кораблекрушения и несметное количество форс-мажорных ситуаций.