«Крестьянин - сельский житель, занимающийся возделыванием сельскохозяйственных культур и разведением скота».

Сергей Ожегов.

Степное - островок благополучия

Как сказал бывший директор птицефабрики «Мариупольская» Волновахского района и просто мудрый мужик Антон Сарбаш: «Село без скота обречено на вымирание». А сам он действовал: в то время как руководители соседних колхозов-миллионеров за несколько лет ухитрились разбазарить технику и живность, Антон Георгиевич сумел в полтора раза нарастить производство мяса, молока и яиц.

Мне, конечно, могут возразить: «Дескать, Сарбаш, о котором вы столь лестно отозвались, сохранил хозяйство лишь для того, чтобы его затем оставить сыновьям».

Всё верно, теснейшую взаимосвязь рубахи и персонального пупка признавали даже классики марксизма-ленинизма. Только, скажите на милость, разве это преступление - передать бразды правления в руки наследников вместе с генами трудоголика и хозяйственника милостью Божьей?

И потом, версию об исключительности собственной рубашки весьма заметно размывают красноречивые факты. А именно - в Степном, где расположена главная контора «Мариупольской», установлен банкомат, чего не скажешь ни об одном соседнем селе.

Помимо выплачиваемого каждые две недели жалования  за добросовестно отработанный день землякам Антона Сарбаша полагается по восемьсот граммов пшеницы, чего с лихвой хватит для увесистого каравая.

Впрочем, в этом суровой необходимости не наблюдается. Те же самые караваи превосходного качества собственная пекарня каждое утро поставляет в магазин птицефабрики, где цены на хлеб, яйца и молоко вызывают у приезжего нездоровую зависть.

Следовательно, утверждать, что ушедший на пенсию директор действовал исключительно в шкурных интересах, будет вопиющей несправедливостью.

А чтобы поставить точку над «i», приведу ещё одно откровение Сарбаша:

- В начале девяностых годов прошлого столетия у меня имелся соблазн полностью переключиться на выращивание пшеницы и подсолнечника. И при этом сохранить прежние доходы. Но тогда куска хлеба насущного лишилось бы более сотни механизаторов, доярок, скотников, птичниц, чабанов, поваров, пекарей, продавцов. А это неминуемо бы свело Степное на уровень окрестных сёл, где единственными платежеспособными гражданами остались пенсионеры и владельцы коров.

Белые перчатки для доярки Галины

С хозяйкой небольшого дойного стада Галиной Васильевой и её мужем Георгием я познакомился летом прошлого года на обочине трассы Старобешево-Тельманово, где семейство грузило свежескошенную траву в автомобильный прицеп. В недавнем прошлом хозяйка работала агрономом-семеноводом, Георгий - механик колхозного гаража. Тоже, разумеется, бывший. Общий стаж пребывания на земле-матушке - девяносто лет.

- Что же вы, люди добрые, поинтересовался я, - столь неподходящий сенокос облюбовали? Чего доброго, молоко будет пахнуть дорожной пылью и автомобильными выхлопами.

- А мы  - как та кошка, - ответил Георгий, - которая с голодухи огурцы на грядке грызёт. Имелся у нас сенокос. В пойме Кальмиуса. До трёх тонн сена брали, по одной на каждую корову. Только там теперь линия фронта проходит. В полезащитные полосы тоже боимся ткнуться. Кто знает, где мин-растяжек понатыкивали...

Вторая наша встреча состоялась уже зимой, на прошлой неделе. И не на обочине, а в доме Васильевых, куда я был приглашён после переговоров по телефону. Правда, хозяева согласились на интервью лишь при условии - никого и ничего не фотографировать и не указывать точное место жительства.

- Нам и без того в селе завидуют, - объяснила хранительница домашнего очага. - А чему, спрашивается? Вот этим пальцам с потрескавшейся кожей. Это я раньше позволяла себе явиться на работу с накрашенными ногтями. А теперь самый стойкий лак облазит на второй день.

- Жена у меня, - рассмеялся Георгий, - чтобы не отпугивать покупателей, торгует на базаре в белых нитяных перчатках.

Толковали мы «за жизнь», разместившись вокруг низенького столика-трапеза. Помимо традиционного блюда с чебуреками, на нём присутствовали: увесистая глыба брынзы, масло, сметана, ряженка. Снедь, по словам главы семейства, «сугубо домашнего розливу». Исключение составляло содержимое солонки, которую из обрубка липовой ветки выточил Георгий.

- А что, - откликнулся хозяин на мою похвалу вещицы штучной работы, - почти всё необходимое для существования производим собственными руками. Осталось освоить ткачество, шитьё одежды, да научиться выпаривать соль и «обсеривать» спички.

- Купить всё-таки проще, - возразила хозяйка. - Благодаря нашим кормилицам, без копейки не сидим.

- Себя не забудь, - посоветовал Георгий. - Шесть дней вокруг коров да сепаратора белкой крутишься, седьмой базару посвящаешь.

- И что в результате имеете?

Вообще-то, подобные вопросы задают только сборщики податей и люди с атрофированной деликатностью. Но мне позарез было нужно услышать итог трудовой деятельности семейства, чтобы потом оправдать каторжный труд без отпуска и выходных.

- Скажем так, - ответила после секундного замешательства Галина, - наши три коровки каждый месяц приносят около одной тысячи долларов.

- Если сравнить с тем, что вы зарабатывали в колхозе...

- Никаких сравнений, - отрезал хозяин. - Пусть пашем хуже проклятых, но ходим не под начальством, как прежде, а под Богом.

Бычок на монаршем столе

Коллектив консервного цеха Седово-Васильевки
выдал «на-гора» первую партию продукции. 

У Антона Сарбаша имеется ещё одно излюбленное выражение: «Если Степное и исчезнет с географической карты, то в числе последних». А я бы добавил сюда и Седово-Васильевку Новоазовского района. Разумеется, местным крестьянам далеко до коллег из островка относительного благополучия. Не нашлось, к сожалению, в их рядах мужика, который способен провести своих земляков без особых потерь сквозь экономические шторма.

И всё же Седово-Васильевка после открытия на её околице консервного цеха автоматически обрела запас плавучести. Как рассказал директор предприятия Эдуард Кожемяка, коллектив цеха пока небольшой - всего десять человек. Однако в обозримом будущем он пополнится ещё двадцатью местными жителями.

На первый взгляд, это не так уж много, где-то третья часть от общего числа находящихся при деле степнянцев. Однако консервный цех способен обеспечить работой не только местных.

- Минимум полторы-две тысячи семейств из окрёстных сел, - продолжает Эдуард, - уже сегодня смело могут возрождать домашнее хозяйство и тем самым сделаться поставщиками мяса крупного рогатого скота, свиней, птицы.

Разумеется, здесь возникает вполне закономерный вопрос: где взять корма и как быть с молодняком? Но эти проблемы при имеющейся системе выращивания зерновых вполне решаемы. К тому же, в личном пользовании сельчан Донбасса сегодня насчитывается порядка восьмисот инкубаторов.

Что же касается грубых кормов для крупного рогатого скота, то речные поймы, балки, опушки полезащитных полос шахтёрского региона способны обеспечить зимовку двухсот-двухсот тридцати тысяч коров и телят. Правда, для этого потребуются два непременных условия: изгнать войну из тучных сенокосов и обзавестись, по примеру Васильевых, белыми нитяными перчатками.

Заинтересовались цехом и новоазовские рыбаки. Одно дело - ждать, когда на берегу соизволят появиться перекупщики даров моря, и другое - работать напрямую с консервным цехом.

- Здесь очень важно, - говорит мой давний знакомый и атаман рыбацкой артели Василий Косогов, - чтобы консервы делать из свежепойманной тюльки или бычка. Вот только тогда они будут иметь вкус, который оценили даже в монарших дворах Западной Европы.

То есть все эти разговоры о деградации и умирании отечественного села следует считать преждевременными. Это всё равно, что устраивать поминки по крепкому, полному жизненной энергии человеку.

Конечно, под луной ничто не вечно. Я даже допускаю мысль, что по происшествию полутора сотен лет на месте Степного, Седово-Васильевки и других сёл Донбасса будут пахать землю летучие мехотряды. Кстати, первый из них уже базируется на Волновахе. Не могу ничего худого сказать о «варягах». По крайней мере, работают не хуже оседлых. Но то, что «колхоз на колесах» забил первый гвоздь в крышку гроба соседствующего со Степным Петровского, так это установленный факт.

И последнее. Как-то по-человечески жаль отечественное село. Оно неказисто, словно старинная колыбелька с чердака бабушкиного дома, но именно благодаря ей получило путёвку в жизнь несколько поколений славного племени крестьян.

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.