Столетняя скатерть ждет местного Савву Морозова

Усадьбе-музею Владимира Ивановича Немировича-Данченко в селе Нескучное неподалеку от Великой Новоселки, где, собственно, и родилась идея создания Московского художественного академического театра, - 40 лет.

Чудеса в омуте

Один мой знакомый на полном серьезе утверждает,  что в заводях реки Мокрые Ялы,  полуподковой охватывающих нескучненский парк, обитают водяные:

- Неделю назад мы рыбачили в тамошних местах, и  я собственными ушами слышал жуткий рев. А потом зашелестело в камышах, что-то плеснуло - и  снова тишина.

- Ну,  плеснуть могла большая рыба, хотя и миновали времена, о которых Немирович-Данченко писал:  «... А вдоль усадьбы...  она разливалась громадным плесом,  и в глубине ее водились большие судаки и пудовые сомы». Что же касается жуткого рева, то здесь живет редкая птаха бугай. Если хочешь знать, ее голос однажды прозвучал со сцены МХАТа во время постановки одной из пьес Антона Павловича. Имитация оказалась настолько удачной,  что несколько  дамочек хлопнулись в обморок.

- Ладно,  пусть будет по-вашему. Только места там все равно необычные. А музей какой в Нескучном!.. Ты туда как-нибудь съезди. Из  Великой Новоселки в усадьбу Немировича-Данченко можно добраться даже пешком.  Вначале по тропинке,  затем перейдешь речку по подвесному мосту,  а там уже спрашивай местных...

Чехов прислал свой портрет

Наводить справки у жителей Нескучного не было надобности. Хотя миновало немало лет, я отлично помню луговую тропинку, подвесной мост и парк, о котором Немирович-Данченко писал:  «Каждая его  дорожка  знает мои  мечты  и сомнения». Не забыл я и шорох осенней капели,  ниспадавшей с кроны могучего каштана на крышу старинного особняка, а также парочку мужиков, гремевших сетками кроватей.

- Да вот, - объяснил один из мужиков,- помещение освобождаем. Была  барская усадьба, была школа, был склад кроватей, а теперь, говорят, музей откроют... А почему нельзя? Заходи, гляди сколько влезет.

А глядеть, собственно говоря, было не на что, если не считать нескольких кип панцирных сеток. И как-то не вязались затоптанные полы и лишайникового колера обои с именами  людей, которые обязан знать каждый просвещенный человек: Корф,  Немирович-Данченко, Станиславский,  Южин, Комиссаржевская,  Ермолова... По сути дела, в этих стенах  Владимир Иванович выносил идею создания Московского художественного академического театра, которую затем поддержали Станиславский и известный меценат Морозов.

Табличка  гласит: этот парк посажен в середине позапрошлого века.

Знал об усадьбе на берегу Мокрых Ялов и Антон Павлович Чехов. Сюда, в Нескучное, он прислал свой портрет с надписью:  «Милому моему  другу и товарищу...». Сам автор «Степи» так и не смог посетить этот заповедный уголок  приазовских просторов, но его дух витает над заводью и старым парком.

Склад кроватей закрывается...

В мои планы не входит отбирать хлеб у  заведующего музеем Александра Бугаева,  которого я бы назвал экскурсоводом с искрой Божьей. И потом, приехал я в Нескучное не только для того, чтобы порадоваться произошедшим здесь переменам.

Дело в том, что проблемы не закончились с изгнанием лишайниковой плесени. В свое время решением бюро Великоновоселковского райкома КПСС усадьбу окружили плотным кольцом спальных корпусов и подсобных помещений межколхозного пионерлагеря. Заодно был снесен флигель, где останавливались знаменитые гости Владимира Ивановича, а сам особняк отвели под склад старых кроватей и прочей рухляди.

После того как усадьбу в 1969 году объявили памятником истории и культуры, часть строений пионерлагеря оказались в охранной зоне, что дает полное право на их снос. Но ведь все лучшее должно быть отдано детям... Да и существование на одном подворье двух имеющих друг к  другу территориальные претензии хозяев не исключает серьезные склоки и мелкие недоразумения.

Подайте художнику... угол

В свое время поступило несколько предложений по выходу из намечающегося тупика. Одно из них мне показалось наиболее  заманчивым и в то же время самым трудноисполнимым. По сложившейся традиции в усадьбе-музее устраиваются вечера, на которые приглашаются писатели, поэты, художники и прочие представители творческой интеллигенции. В таких случаях техработница Леночка Кадыкова убирает с главного стола столетнюю скатерть и ставит самовар не менее почтенного возраста...

Ну, а если шире, то предложение заключается в том, чтобы бывший пионерлагерь  перепрофилировать в Дом творчества. Во-первых, это, при определенных капвложениях,  позволит восстановить былой облик корфовской усадьбы, а во-вторых, творческая интеллигенция нашего региона наконец-то получит угол и сможет реализовать свой потенциал. Кстати, хозяева детского оздоровительного центра  не возражают против идеи, лишь требуют равноценную замену. Благо рядом имеются не менее живописные места. Остановка  лишь за собственным Саввой Морозовым...

Безмолвные идолы

Однако вернемся на нашу грешную землю, в район автостанции Великой Новоселки. На первый взгляд, данное заведение не имеет ничего общего ни с усадьбой Корфа, ни со знаменитыми гостями Немировича-Данченко. Но эта автостанция все-таки отличается от прочих райцентровских  «сестер». По крайней мере, ни одна из них не встречает приезжий люд композицией из трех каменных идолов, именуемых не неофициальном языке бабами.

В свое время я не раз писал на данную тему, упирая на то, что ни одному здравомыслящему человеку не взбредет в голову шальная мысль притащить с ближайшего погоста понравившийся крест и водрузить на собственном подворье. Но ведь кто-то перетащил сюда идолов от здания бывшего музея.

Поэтому особо не следует удивляться, что музей Немировича-Данченко до сих пор не стал тем, чем должен быть. Сделано, конечно, немало. Но все это выглядит, скажем, как отреставрированный постамент, на который забыли водрузить памятник.