Начать с нуля: истории переселенцев, которых из Горловки и Донецка выгнала война

За месяцы войны слово «переселенцы» несколько затёрлось, потеряв остроту, за которой таится боль. Слово это стало привычным, как привычны стали и сами люди, и мы, поглощённые собственными тревогами и проблемами, как-то не всегда и не сразу вспоминаем о том, что приехавшие в наш город «временно перемещённые лица» по-прежнему ведут борьбу за то, чтобы выжить.

Против своего желания, волею войны, они оказались выброшенными из своих домов, из своей налаженной жизни. Имея с собой лишь самые необходимые вещи, находясь в состоянии шока и боли, в чужом городе, не имея жилья и работы, они вынуждены буквально всё начинать с нуля.

Одинаковых судеб здесь нет, как нет и одинаковых рецептов того, что надо делать и чего делать нельзя.

За чёрной полосой всегда идёт светлая

Ещё каких-то два года назад житель Горловки, Олег Черненко, мог смело считать, что жизнь его удалась по всем статьям. Он был вполне успешным бизнесменом средней руки, имея два небольших, но полюбившихся покупателями магазина. Дом полный любви и радости, в котором хозяйничала жена-красавица, Наташа, и звучал весёлый голосок трёхлетнего сынишки, Руслана. «Что ещё надо для счастья? - рассуждает Олег. - Любить и быть любимым, видеть, как растёт сын, чувствовать себя настоящим мужиком, который смог сам, без чьей-то помощи «себя сделать», имеет возможность достойно обеспечивать семью, баловать родных людей хорошими подарками и путешествиями. Встречая Новый, 2014-й, год, мы задумали летом поехать в Анталию. И с нетерпением ждали лета, строя планы и предвкушая удовольствие от поездки. Пришло лето, и мы… под звуки взрывов бежали из собственного дома».

В Мариуполь их семья приехала в июле 2014-го. С собой взяли ноутбук, планшет, лёгкие свитера и ветровки. Тогда никто не предполагал, что всё затянется до холодов. «…Месяц-два - не больше. Думали, поживём здесь, возле моря. Руслан вдоволь накупается, мы отдохнём. Не Анталия, конечно, но что поделаешь… Хорошо хоть, что за аренду жилья платить не надо. Живём в квартире друзей, платим только за коммунальные услуги. Вообщем, тогда всё происходящее не казалось очень страшным и таким безысходным».

Справедливости ради надо сказать, что раза два-три Олег ещё «сгонял» домой. За кое-какими вещами, за тёплой одеждой, за некоторыми документами, которые в спешке забыли взять. «Но Наташа очень нервничала, когда я ездил, потому я скоро свои поездки прекратил. Да потом и незачем стало ездить. Дом стоит полуразрушенный, а от обоих магазинов одни стены остались. В них все мои доходы были. Теперь я остался без бизнеса, без денег. Мелкий предприниматель в нашей стране особо не жирует. Возможности копить большие суммы нет. А та сумма, которая была «сколочена» очень быстро стала таять здесь, в Мариуполе. Да ещё и Наташа заболела, лечение «съело» все накопления».

Болезни, посыпавшиеся на Наташу, словно из рога изобилия, «на корню» подрубили все планы об отдыхе на Азовском море. Жена Олега всегда была хрупкого здоровья, и события, произошедшие с их семьёй, спровоцировали одну «болячку» за другой, которые появились, скорей всего, на нервной почве.

«Вначале «шибануло» давление. За 200, - вспоминает глава семьи. - Один раз было так плохо, что пришлось вызывать «скорую». Медики приехали и сразу её в стационар отвезли. Так что вместо запланированного отдыха на побережье, мы с Русланом в неврологии все дни проводили. Едва выписали её из больницы, как воспалился седалищный нерв. Да так, что Наташка не то что ходить или стоять не могла, но даже и лежать ей больно было. Куда я только её не возил - и к врачам, и к массажистам, и к целителям. Еле-еле жену на ноги поставил. И вот тогда только я смог слегка перевести дыхание, осмотреться и увидел, что средств у нас никаких не осталось, и надо что-то думать насчёт работы. Ведь прожить на выплаты, которые переселенцы получают от государства, практически невозможно».

Олег вплотную занялся поиском работы. На собственный бизнес он заработал своими руками, а потому работать умел и точно знал, что никакого труда гнушаться не стоит.

Начал грузчиком на рынке, на мясных рядах. Рабочий день мужчины начинался в четырёх утра - к открытию рынка надо было выгрузить весь товар из машин, холодильников, помочь продавцам разрубить туши, разложить. «Тяжело было - ничего не скажешь. Особенно первое время. На работу идёшь - небо только сереть начинает, за день с этими тушами натаскаешься, домой приходишь - с ног от усталости валишься, - вспоминает Олег. - Если уж совсем трудно становилось, то думал о том, что все грузчики так работают, не один я. Постепенно втянулся. Зато платили неплохо. Но потом я пошёл «на повышение»…

Один из предпринимателей, некоторое время присматривавшийся к сноровистому грузчику, пригласил его в свой магазин рубщиком мяса, а вскорости после этого назначил Олега директором трёх торговых точек. «Так что я теперь в начальниках хожу, - улыбается Черненко. - Ответственность большая, везде надо успеть, всё надо держать на контроле, но мне интересно. Я люблю и умею работать с людьми - с продавцами, с покупателями. Умею «разруливать» конфликты, знаю, когда и какие слова нужно сказать, чтобы успокоить человека».

Верим в лучшее!

«Можно было бы сказать, что потихоньку жизнь налаживается. Если бы Наташка опять не заболела. На этот раз начались проблемы с желудком. Она испытывает ужасные боли. Вновь - больница, вновь - диагнозы, обследования, дорогие препараты. На жену смотреть больно, она в тень превратилась - худенькая, бледная. Мы с Русланом каждый день ходим к ней, продукты носим, лекарство», - невесело рассказывает Олег. Но тут же улыбается и добавляет: «Жизнь - она в полосочку. За чёрной полосой всегда идёт светлая. Так что всё у нас будет хорошо. Мы в это верим!».

О доме даже думать не хочется

Галина ХАНИНА: «Домой вернёмся. Когда этот кошмар закончится».

Галина Ханина вместе с дочкой приехала в Мариуполь осенью 2014-го. «Донецк часто подвергался обстрелам, и я боялась за дочку, - рассказывает женщина. - В Мариуполе у нас живут дальние родственники, вот я и решила вывезти ребёнка сюда, подальше от опасности. Квартиру свою мы просто закрыли, сели в автобус и приехали в Мариуполь. Как-то сейчас уже даже не верится, что можно было спокойно приехать на автовокзал, сесть в автобус и поехать, куда хочешь».

Первую неделю в приморском городе Галина и восьмилетняя Кристина жили у родственников, но вскоре женщина нашла съёмное жильё, в которое перебралась с малышкой. «Не хотелось злоупотреблять гостеприимством родственников, - поясняет Галина. - Они и так вчетвером ютятся в двухкомнатной квартире. А мы нашли неплохую «гостинку», конечно, далековато от центра, зато недорого. И хозяйка - хорошая, спокойная женщина, с пониманием к нашему положению относится, может помочь и советом и какими-нибудь необходимыми вещами».

Первое время Галина частенько ездила домой - проведать квартиру, взять зимние вещи. В одну из таких поездок нашла квартирантов. «Это в Донецке так теперь называется «квартиранты», - говорит она. - На самом деле это люди, которые, проживая у тебя на квартире, платят только «коммуналку». Но, честно говоря, и таких квартирантов трудно найти. Ещё же хочется, чтобы люди были надёжные и порядочные…».

Квартирантов в свою квартиру женщина вселила в январе 2015 года, как раз за два дня до страшной трагедии на блокпосту под Волновахой, когда под обстрел попал автобус. «Я 11 января в последний раз в Донецк съездила, а 13-го этот обстрел произошёл, - вспоминает Галина. - И после того я уже больше и не ездила домой. Да и зачем? Люди у меня там живут, аккуратно за всё платят. Мы регулярно созваниваемся, они мне все новости рассказывают. Мне же ездить особо и некогда. Я работаю продавцом по неделям. Ту неделю, когда работаешь, так и света белого не видишь. Уходишь из дома рано утром, возвращаешься - поздно вечером. За рабочую неделю столько домашних дел накапливается, что потом все семь выходных уходит на то, чтобы их переделать. И оформлением пропуска некогда заниматься».

«Люди соглашаются работать на любых условиях»

О своей «мариупольской» жизни Галина говорит немногословно. «Трудно было, пока работу не нашла. Очень много объявлений о вакансиях пересмотрела. То брали непременно с мариупольской пропиской, то - работу предлагали далеко от дома, то работодатель непорядочным оказывался - зарплату платил меньше, чем обещал, а, бывало, что и совсем зарплату не платили. «Нет денег!» - отвечали и всё тут. И что кому я могла доказать? Наконец, устроилась продавцом вот в этот магазин. Вроде - неплохая работа. И хозяин не обижает в деньгах, и от дома недалеко. Конечно, трудоустроена я неофициально. Но что поделаешь? Хотя и говорят везде, что с этим борьба идёт, но на самом деле сплошь и рядом люди без оформления работают. И обвинять их в этом нельзя. Людям же надо на что-то жить, семьи содержать. Так что соглашаются работать на любых условиях».

Заканчивая разговор, дончанка внезапно сказала дрогнувшим голосом: «О том, что некогда домой ездить, я говорю специально, чтобы саму себя успокоить. Было бы желание, так нашлось бы, кончено, время и на то, чтобы пропуск сделать, и на то, чтобы в Донецк съездить. Дело в другом. Если начинаешь даже думать о родном Донецке, о своём доме, о друзьях и знакомых, которые там остались, то очень тоскливо делается. Кажется, всё бы сейчас бросила и помчалась бы домой. Да тут же вспоминаю, что война ещё не кончилась, что неизвестно, что случится завтра, что, может, опять начнутся обстрелы. А у меня маленькая дочка, которую кроме меня некому защитить. Её безопасность для меня - самое главное. А домой… вернёмся, когда этот кошмар закончится».

Марина  ЛИТВИНОВА.