Командир 72-й бригады: "Армия готова стрелять, но есть и другие эффективные способы ведения войны"

Для офицера Генштаба ВСУ полковника Андрея Соколова война началась 8 марта 2014 года с командировки на полигон Широкий Лан и продолжилась на Славянском направлении. После того как комбриг 72 ОМБр полковник Грищенко получил звание генерал-майора и стал первым заместителем командующего ОК "Север", в июне 2015 года Соколов принял командование этой Гвардейской бригадой, которая уже два года надежно прикрывает Волновахское направление. К комбригом побеседова Елена Мокренчук - солдат 72 ОМБр, волонтер, журналист.

- Нечасто можно встретить штабиста, который по собственному желанию стал боевым офицером. Была веская причина?
- В армии работают не причины, а целесообразность. До января 2013 года я был начштаба 30 ОМБр. Затем возглавил новосозданный Центр оперативных стандартов и методики подготовки Вооруженных сил Украины – один из структурных подразделений Генштаба, призванный помочь в переходе вооруженных сил Украины на европейские стандарты. Когда началась война, в составе опергруппы штаба мы вместе с генералом Муженко прибыли на полигон в Широкий Лан и находились там с 8 марта до конца апреля. 5 мая мы направились в Изюм, где находился оперативный штаб АТО. Там я работал до конца сентября 2014 года, затем поступил в Институт государственного военного управления в Киеве. Летом 2015-го, окончив первый курс, был назначен комбригом сюда, в 72 ОМБр. Сейчас доучиваюсь заочно, как многие другие офицеры на фронте.
- События первых дней войны до сих пор вызывают много споров и недоумения у солдат и гражданских. Много вопросов люди хотят задать Муженко (начальник Генштаба, Главком ВСУ - прим. ред.) и Гелетею (экс-глава Минобороны Украины- прим. ред.) по поводу Славянска, Иловайска, Изваринского котла… Почему такие трагедии стали возможными? Это некомпетентность? Предательство? Непонимание всей серьезности ситуации?
- Насчет Гелетея не скажу, лично не знаком. А с Виктором Николаевичем Муженко я служил довольно долго, и убедился в его компетентности и верности Украине. Генерал Муженко – талантливый командир, провел много удачных операций. Хотя и ошибки были, конечно: мы все тогда учились на ходу, ведь раньше никто из нас не воевал. Его во многом обвиняют – но давайте будем честными: на тот момент никто не мог предугадать такого развития событий. Даже после захвата Крыма никто в Украине и в мире не верил, что Россия способна всерьез напасть на "братскую Украину", что "русские братья" с легкостью прольют украинскую кровь, что будут приезжать к нам "косить укропов", а курсанты российских военных вузов станут отрабатывать на украинцах навыки артиллерийского боя. Главный урок этой войны: никогда не верь врагу! Жаль, что мы усвоили его не сразу – но хорошо, что все-таки усвоили. Это помогло нам в дальнейших операциях.
Что касается освобождения Славянска – да, этот населенный пункт мы освободили без боя. Наши войска под командованием генерала Муженко провели блестящую операцию по охвату и блокированию города и Гиркину ничего не оставалось, кроме как срочно выходить в сторону Краматорска, по единственной еще не занятой нами дороге на Донецк. Мы все видели, как Виктор Николаевич руководил операцией, как выезжал поближе к войскам, чтоб эффективнее управлять действиями подразделений.
По Иловайску мне судить сложно: в августе 2014-го я уже выполнял операции не в штабе, а в войсках, поэтому полностью ситуацию не знаю – а озвучивать догадки не вижу смысла.
- Считается, что к августу 14 года победа была уже в наших руках. Оккупированными оставались всего пять городов; руководители и участники бандформирований массово сдавались украинским войскам, часто вместе с оружием. Но это взгляд бойцов "добробатов" и волонтеров. А что об этом думают кадровые военные?
- Так и было. Бандформирования террористов на конец августа были уже практически разгромлены; если бы не открытое вмешательство России – АТО закончилось бы еще сентябре 2014 года. Мы оказались не готовыми к вероломным действиям "братской" страны. Силы, которые РФ бросила на наши подразделения, на некоторых участках заметно превосходили наши; плюс внезапность. Потому и получилось, что получилось.
К чести наших вооруженных сил, мы сумели быстро перегруппироваться и остановить агрессора. Уже 28-29 августа третий батальон 72 ОМБр был под Старобешево и вытаскивал из Иловайского котла бойцов добровольческих батальонов, обеспечивал вывоз раненых из Старобешевской ЦРБ, где тогда располагался госпиталь. А с сентября бригада полностью заняла оборону вокруг Волновахи, от Гранитного до Ольгинки – и удерживает свои позиции до сих пор.
- 72-я изначально стала спасением для Волновахи, недаром местные жители называют вас "Ангелами-Хранителями" города и окрестных сел.
- Еще в апреле 2014-го на основе 72 бригады был создан целый сектор "Д" со штабом в Солнцево; командовал им полковник Грищенко, в то время комбриг 72 ОМБр. Тогда подразделения прибывали в зону боевых действий постепенно, частями, по мере формирования. У нас не было возможности использовать бригады целиком; как только была готова очередная батальонная группа – она заходили на тот участок, где помощь была нужнее всего, зачастую в разные места. 72-я до мая удерживала Волноваху, Мариуполь, Амвросиевку, затем вместе с другими подразделениями взяла под контроль южную границу Луганской и Донецкой областей от Амвросиевки до Изварино. При этом отдельные батальоны и группы находились в Донецком аэропорту (зашли туда одними из первых и удерживали ДАП 70 дней), воевали на других участках. Лишь к концу 14 года удалось собрать все эти "организмы" в единое целое, под командованием одного командира бригады.
- Как бы там ни было, южное направление вы защитили, и 248 км границы держали…
- Ну, не сказать, чтоб прям уж "держали" – скорее, "держались" мы там, на этих километрах.
- Сейчас солдаты говорят, что по сравнению с тем, что они пережили здесь, в полях под Волновахой, Изваринские события – просто мелочи. Они говорят: "С опытом, который у нас есть теперь, мы могли бы там еще долго держаться вполне успешно".
- Я под Изварино не был, мне сложно судить. Я работал в штабе, когда на границу только заводили бригады и в Солнцево был развернут командный пункт под командованием Грищенко. В то время казалось, что главное – зайти, а там уже мы все удержим. Но оказалось, что удерживать территории намного труднее, чем брать.
- Почему не стали расширять плацдарм?
- Потому что не хватало сил. В 14 году катастрофически не хватало обученных солдат, а тем более подготовленных к боевым действиям офицеров. Кадровых подразделений было очень мало, весь фронт они закрыть не могли. А наспех сформированные батальоны территориальной обороны наполняли неподготовленные, слабо вооруженные случайные люди, на которых зачастую положиться было нельзя. Это показал не только Иловайск, но и многие другие операции. Когда 24 августа 2014 года 5 батальон БТРО вынужден был отступить от восточной границы; когда российскими танками были оттеснены со своих позиций 39-й и 40-й батальоны и многие добровольческие подразделения попали в тот самый Иловайский котел, стало ясно, что ситуацию могут спасти только боевые части ВСУ. В тот же день батальоны 72 ОМБр выступили из Мелитополя, где находились на отдыхе, и уже на наутро были здесь, в секторе Д, на Волновахском и Старобешевском участках фронта.
Сектором тогда командовал генерал Литвин; ВСУ должны были прикрыть фланг иловайской группировки с юга, от Успенки и Амвросиевки. К сожалению, это не удалось: Иловайский котел еще до нашего подхода захлопнули регулярные части РФ, отрезав нашим войскам пути отхода и снабжения. Все, что мы могли – помочь выйти хотя бы некоторым: например, 3 механизированный батальон нашей бригады вытаскивал из котла бойцов Нацгвардии, застрявших под Старобешево. Операция прошла успешно, насколько мне известно. Подробности лучше расспросить у ее участников.
- По поводу Иловайска: часто можно услышать, что мы проиграли, потому что у нас не было техники в достаточном количестве, не было вооружения и боеприпасов. Но когда спустя несколько дней в сентябре мы ездили забирать наших ребят с оккупированной территории (Многополье, Червоносельское, Катериновка, Старобешево и т.п.) – то видели, что сгоревшей техники на дорогах и в полях было все-таки прилично. Причем это ведь были добробаты, следовательно, в ВСУ техники было на тот момент еще больше. Почему же так случилось?
- Да была у нас там и техника, и боеприпасы… Людей подготовленных не было, вот в чем беда! Солдаты попросту бросали бронетехнику и автомобили, потому что не умели ею эффективно пользоваться. Боевая машина казалась им больше опасностью, чем спасением. Точно так же они бросали купленные волонтерами бронежилеты, каски, бинокли, ночники… Иловайск показал: характер войны резко изменился, а люди к этому не готовы. Потому уже с сентября 2014-го практически все части и бригады ВСУ стали поочередно проходить боевую подготовку на полигонах. За год были обучены специалисты по разным войсковым специальностям; в ВСУ было создано дополнительно почти такое же количество механизированных частей, как было до развала Армии, на момент обретения Украиной Независимости. Подразделения укомплектованы, прошли подготовку и получили практические навыки – теперь это нормальные боевые части. Все это было организовано и проведено офицерами генерального штаба.
Кстати, по поводу того, что нам не хватает техники на созданные части – это больше вопрос к кабмину, который должен был формировать госзаказ и поставлять вооружение в эти подразделения. Мы знаем: есть у нас на складах техника, есть запчасти к ней. Есть и предприятия, готовые производить новую технику и оружие. Как все это взять – вот в чем проблема. Вот куда бы приложить усилия патриотов!
- Считается, что эту войну спасли волонтеры и добробаты. Но даже я, как волонтер и солдат, зная чуть больше рядового обывателя, могу сказать: волонтеры обеспечивали, скорее, моральную поддержку, смогли "закрыть" какие-то мелкие потребности: подвезти продукты, сменную одежду, обувь, оптику, автомобили для передвижения по линии фронта. Волонтерскими усилиями были приобретены несколько БТРов – кажется, чуть более 10 штук – но сейчас мы все уже понимаем: этим остановить врага было невозможно. Относительно добробатов вы уже сказали: слабо вооруженные и необученные люди, не прошедшие боевого слаживания и не имеющие единого командования никак не смогли бы самостоятельно выполнить задачу, которую им приписывают. Выходит, все-таки заслуга спасения страны по праву принадлежит ВСУ?
- Обыватель мало что знает – да ему и не нужно. А военным пиар ни к чему, армия всегда была закрытой организацией: чем меньше о наших возможностях знает враг – тем легче нам делать свою работу. Сейчас не скажу в цифрах точно, но за первые месяцы войны армейским тыловым службам удалось перевезти на фронт тысячи тонн военных грузов! Это и техника, и боеприпасы, и артиллерийские установки, комплексы, военный транспорт, имущество для обеспечения солдатского быта, продукты и многое, многое другое. Люди на "гражданке" просто не представляют масштабов. Они думают, что привезти на роту в 100 человек раз в месяц бус продуктов (примерно 2 – 2,5 тонны) – этого достаточно. Да просто раздайте каждому солдату в руки по банке привезенных вами помидоров-огурцов и сразу сами все увидите.
Волонтерская помощь имела для обороны страны больше психологическое значение: показать бойцам, что их любят и помнят, что об их нуждах заботятся и в обиду не дадут. Это как письмо от мамы, или пирожки от жены: не наешься, зато обрадуешься, вспомнив о доме. У нас ведь нет единой идеи в этой войне, каждый воюет за свое: чтоб в родной город не пришла война, чтоб жена и дети были в безопасности, чтоб мама не волновалась, слушая новости. Волонтеры как раз и были генераторами, ретрансляторами и усилителями этой идеи, выраженной в определенных материальных вещах. Поэтому утверждение "без волонтеров мы бы пропали" – вполне справедливо, если говорить о мотивации и психологических аспектах проблемы, о "пожарном" закрытии некоторых срочных нужд, как те же тепловизоры, генераторы, автомобили, сменная одежда и прочее. Волонтерское и добровольческое движение можно сравнить с топливом для танка: это была та энергия масс, которая сдвинула с мертвой точки заржавевшую от долгого бездействия махину. Жидкая, подвижная, всепроникающая субстанция, приобретающая различную форму в зависимости от обстоятельств и сгорающая дотла, без следа – но без нее самый мощный танк всего лишь груда металла. Волонтерство стало отличной возможностью вовлечения жителей всей страны в общее дело, шанс для каждого ощутить свою причастность к нашей общей победе. И именно это было для нас, военных, особенно ценным – впервые за долгие десятилетия полного игнора вдруг почувствовать такую всенародную любовь! Ради этого можно и горы свернуть, и превосходящего по силам противника остановить.
- Сейчас волонтерство заметно пошло на спад. Насколько труднее вам стало?
- Мы заметили, что о нас снова стали забывать. Оно вроде и неплохо: армия стала более свободной в своих действиях, прекратилась утечка информации и "шляние" гражданских по боевым позициям, в зоне повышенной опасности. Сокращение волонтерской помощи – это еще и признание того, что со снабжением армии ситуация заметно улучшилась и люди могут заняться своей работой, пока мы делаем свою. Но… Мы снова чувствуем себя ненужными. Мы просто статистика в ежедневных сводках: обстреляли столько-то раз, погибло столько-то военнослужащих… Мы снова стали для вас никем, "боевые единицы" без имен и званий, чье место жительства страна узнает только после нашей смерти. Впрочем, мы привыкли. Наверное, так и должно быть. Спасибо всем, кто все еще с нами.
- Сейчас война снова перешла на очередной этап, более профессиональный. Каким вы видите будущее украинской армии и что поможет Украине все же достичь победы?
- Если честно, я вижу для нашей армии, как и для Украины в целом, собственный путь. Не по российскому или натовскому образцу – а именно свой. За время ведения боевых действий мы приобрели немалый боевой опыт, выработали новые и усовершенствовали прежние тактики ведения борьбы. Сейчас натовские инструктора приезжают не только нас научить, но и сами охотно пользуются этим нашим новым для мира опытом участия в гибридных войнах. Кроме техники и вооружения, для нас должны стать приоритетными информационные методы борьбы – то, в чем мы сейчас позорно проигрываем идеологической машине противника. Это же ненормально, что на линии фронта бойцы и гражданские до сих пор прекрасно принимают телеканалы противника и не могут из-за помех посмотреть телевидение своей страны. Кстати, вы в курсе, что уже две недели по российским каналам крутят ролики, призывающие солдат ВСУ сдаваться в плен и дающие подробную инструкцию, как это сделать? А по украинским – "Вечерний квартал" и очередной маразм в Верховной раде, кто кого подсидел и какой очередной сепар стал губернатором области или начальником "новой" полиции. Где радио и телевидение для военных? Где патриотические программы, рассказы о наших Героях, современные украинские песни? Где идеологическая работа с населением? Наши СМИ живут в каком-то своем отдельном сахарном мире, где нет ни врагов, ни смерти, ни войны, ни подвига.
- Но ведь армейцы сами не хотят ничего рассказывать… А потом обижаются на то, что добробаты все заслуги приписывают исключительно себе.
- Добробаты составляют не более 10% от общего количества личного состава наших войск здесь, в зоне АТО; по вооружению эта цифра вряд ли достигнет даже 0,01%. С начала войны они были больше "ширмой" для ВСУ. Именно к ним отправляли журналистов, потому что они все равно о планах командования ничего не знали, вооружением не обладали – следовательно, съемки в местах их дислокации настоящим войскам навредить не могли. Хотя, справедливости ради, скажу: в их составе изначально было немало хороших воинов, отважных патриотов. Впоследствии эти люди перешли служить в ВСУ и другие силовые структуры. Но уже очень скоро из-за своей безбашенности и нежелания подчиняться общей стратегии, а главное – из-за того, что в их ряды набилось слишком много случайного народу, а то и людей с откровенно криминальными наклонностями, добробаты стали серьезной проблемой на фронте как для нас, военных, так и для гражданских. Было время, когда они выполнили свое предназначение, честь им за это и хвала – но теперь им нужно либо уйти, либо встать под общее командование. Лучшие бойцы и командиры добробатов так и сделали. Те, что остались – как мы увидели из событий 2015 года на фронте и в тылу – к воинскому званию и к воинской дисциплине не имеют ни малейшего отношения. Только людей кладут без пользы и позорят украинские войска.
- Тем не менее, 72 ОМБр сотрудничала с добробатами и БТРО?
- Конечно. В начале войны каждый боец был на счету. Вместе с нами боевые задачи выполняли и выполняют несколько батальонов десантников, 14 и 10 БТРО. Много было подразделений внутренних войск, и они очень хорошо выполняли свои задачи: например, у десантников на тот момент не было бронетехники, а вв-шники как раз получили БТР-ы с 32-мм пушкой. Их направили на блокпосты, где они отлично себя проявили: их огневая поддержка помогала удерживать позиции на блокпостах, что позволяло ВСУ не отвлекать личный состав от выполнения боевых задач.
- Как считаете: роль ВСУ замалчивается сознательно или это случайность?
- Да ну что вы! (смеется). ВСУ, как любая мощная организация, обладающая реальной силой, сами не идут на контакты со СМИ и очень неохотно высвечивают свою роль в конфликте. Армии пиар просто не нужен! Ей и так нормально, понимаете? Любому военному – от генерала до солдата, снайпера, десантника, разведчика – популярность только вредит, мы же все здесь на линии огневого соприкосновения с врагом! А почему нельзя рассказывать о количестве личного состава, передвижении техники, об обстрелах и ходе боевых операций – об этом сегодня, наверное, каждый первоклассник знает. Должно пройти определенное время, прежде чем можно будет что-то рассказать, да и то не все. И вообще, вы же знаете: мужчины говорят мало. Нам легче сделать – а потом послушать, что вы об этом расскажете. Иногда довольно забавные версии получаются (улыбается).
- И все же: как могут граждане Украины помочь своей армии? Как выразить свою любовь и признательность?
- А что тут думать? Так всегда было: к солдатам приезжали артисты и родственники, женщины вязали носочки, передавали домашние пирожки и детские рисунки… Солдаты должны чувствовать, что они нужны своей стране; должны видеть, кого именно они защищают, ради кого кладут свои жизни. Наша Армия действительно народная, и это очень хорошо. Да, сейчас уже не надо бежать спасать голодного солдатика, стирать ему штаны и варить борщ. Армия окрепла, и нас радует, что украинцы стали относиться к нам серьезно. На мой взгляд, сейчас волонтерам нужно больше переключиться на помощь демобилизованным: это и вопросы получения земли, и психологической реабилитации, и взаимоотношения в семьях, и те же "Народные награды" от местных властей и волонтерских организаций. Государство награждает конкретного бойцы за конкретный подвиг, а гражданское общество имеет возможность поблагодарить всех Защитников за все сразу, вручить им памятные знаки в благодарность за то, что они защищали мирный сон и покой тех, кто оставался в тылу. Нужно также заполнять "пропущенные страницы" нашей истории: например, волонтеры Белой Церкви вручили недавно всем защитникам ДАП из 72 ОМБр медали за оборону Донецкого аэропорта; волновахские волонтеры вместе с Народным депутатом с сентября 2015 года вручили уже более 200 медалей "За оборону Волновахи". Недавно трое бойцов и офицеров нашей бригады получили высшую Народную награду – "Народный Герой Украины". Эти награды пока еще не имеют статуса государственных, но если все делать правильно, то со временем и этот вопрос может быть разрешен. А там и государственные награды подоспеют.
За первую кампанию мы подали документы на всех отличившихся, и даже сейчас командиры мне приносят на подпись документы на тех или иных героев того времени. Многие уже получили награды, по крайней мере, все погибшие и раненые. Сейчас работаем над списками остальных. Дело это небыстрое, надо все проверить, уточнить… Если волонтеры окажут нам в этом помощь, будем очень признательны. Часто оказывается, что поданные на награждение бойцы давно поменяли место жительства, потеряли или сменили телефон. Найти их бывает непросто. Ищем через знакомых и сослуживцев, соседей… Все это отнимает уйму времени и сил, но делать надо. Этого требует справедливость.
- Сегодняшние события на фронте рождают новых Героев. Уже награждены те, кто принимал участие во взятии терриконов под Докучаевском и других господствующих высот?
- Ну… Там не было ничего героического, мы просто сделали то, что должны были сделать. Основная заслуга принадлежит бойцам разведроты, вот их мы подали на "боевую тысячу", и они ее обязательно получат. Поначалу с этими выплатами были проблемы, но сейчас у нас дорожка проторена, образцы необходимых документов есть и люди уже получают деньги. Достаточно много бойцов получили выплаты и за Белую Каменку, и за терриконы.
- Наверное, тот августовский бой под Белой Каменкой был самым ярким событием войны, как и февральский возле Петровского. В результате наши позиции переместились на 15 км вперед, обезопасив ближайшие населенные пункты от обстрелов вражеской артиллерии.
- Да ну что вы! Мы просто делаем свою работу! Причем в этот раз результат оказался не настолько успешным, как мы планировали. Были и другие боевые операции, более яркие и значимые для нас. Не вижу смысла об этом разглагольствовать. Герои? Возможно. Сейчас мы пожинаем плоды того августовского боя: противник увидел, что украинцы уже не те растерянные ребята, что были год назад. Мы показали свою силу – и вот уже десять месяцев здесь, в наших краях, стоит полная тишина. И занятые нами в феврале 2016-го терриконы, возможно, тоже результат боя в августе 2015-го. Мы продвинулись также на левом фланге, существенно улучшив наше стратегическое положение. Сейчас нам намного легче выполнять нашу задачу по удержанию линии обороны или перейти в наступление, чем полгода назад. Враг это знает и потому особо нас не беспокоит.
- Все журналисты знают, что Волновахское направление – самый "скучный" участок фронта. Как говорили жители Гранитного о втором батальоне 72 ОМБр: "Наши ребята знают, когда можно не обращать внимания на стрелкотню, а когда надо влупить так, чтоб недели две с той стороны было тихо". И это тоже – важный показатель вашего воинского мастерства.
- Наверное. Вам виднее со стороны.
- Жаль, что 72-ю выводят из Волновахи… Народ волнуется: все же понимают, насколько велик риск.
- Почему риск? За два года уже все подразделения ВСУ прошли обучение на полигонах, и никаких проблем на фронте в связи с этим не возникало. В других бригадах тоже хорошие бойцы служат, поверьте. Тем более, мы же не в полном составе выходим, лишь некоторые структурные части будут по очереди выходить на обучение. Это нормально, так и должно быть. Сейчас, кстати, приехали хорошие зарубежные инструкторы, нашим бойцам будет полезно пройти у них тренировку. Это повысит их мастерство и укрепит бригаду. А там с новыми силами – снова в бой.
- Вопрос, который волнует всех: объективно оценивая силы своей бригады и ситуацию у противника - как быстро закончится война? Когда мы победим?
- Вопрос некорректный вообще. Что значит "закончится"? Если говорить конкретно о ВСУ, мы могли бы закончить все это решительным броском еще два года назад. Но есть такой фактор, как политическая воля, а также экономическая и политическая целесообразность. Скажите, вот вы лично готовы были бы положить пару тысяч сыновей Украины в таком штурме? А готовы принять обратно в состав Украины жителей того же Донецка, водивших по городу наших пленных и издевавшихся над ними? А крымчане – хотели ли они два года назад возвращения в Украину или все еще надеялись, что "путин нас спасет"? Был ли шанс у Украины получить военную помощь Европы и Америки два года назад, когда еще не было малайзийского самолета и доказательств того, что на Донбассе и в Крыму имеет место оккупация, а не гражданская война, как пыталась убедить весь мир Россия? На самом деле сейчас время работает на нас. Конечно, неприятно сидеть в обороне и подсчитывать, сколько раз нас обстреляли – но за эти два года Украина практически с нуля восстановила боеспособность своей армии и укрепила свою репутацию в мире. Нам удалось подготовить несколько тысяч хорошо обученных, мотивированных бойцов для ведения точечных операций, обеспечивающих, как известно, минимальные разрушения и позволяющих свести к нулю потери среди гражданского населения. Если мы решимся заканчивать войну военным путем – будут огромные жертвы. Дипломатическим – будет дольше, зато эффективнее. Кроме того, один из законов войны гласит: побеждает тот, у кого больше потенциал. В открытом противостоянии с РФ мы проиграем однозначно, просто потому что у них и солдат, и техники больше.
- Часто можно услышать мнение, что если бы сейчас украинские войска двинулись вперед, то, например, 72 бригада очень скоро бы дошла до нашей государственной границы – практически за день, так как перед нами просто чистое поле, без каких-либо серьезных населенных пунктов и укреплений. Но это мнение обывателя – а вы что скажете как командир?
- Вы это серьезно – про чисто поле? Вы в это верите? На самом деле с той стороны против нас стоит такая же по численности и по силе группировка противника. Непосредственно перед нами их, конечно, меньше; но уже в 20-25 км за Кальмиусом стоят регулярные войска Российской федерации, и еще больше их ожидают команды на границе. То есть, нам будет оказано серьезное противодействие. И потом: смысл? Если уж двигаться – то по всей линии фронта одновременно, хотя бы в масштабах сектора, чтоб не создать себе новый котел. Пробить оборону не проблема, но нас просто отрежут и тем дело кончится. Неужели Иловайск ничему не научил? Фланги должны двигаться одновременно с основной ударной группой, оперативно подтягивая тылы и строя оборонительные укрепления; тогда от этого действительно будет польза.
Кроме того, как я уже говорил, сейчас время работает на нас. Может статься, нам даже не придется воевать, просто зайдем и займем эти территории, как недавно терриконы. Ситуация для Путина складывается так, что скоро он Донбасс и Крым будет предлагать Украине сам, да еще и с доплатой и компенсацией причиненного ущерба. Наша задача – выстоять, и мы с этим прекрасно справляемся. Хотя и атаковать смогли бы вполне успешно: опыт есть, вооружение тоже.
- Какой помощи армия сейчас ожидает от волонтеров? Понятно, что времена трусиков-носочков безвозвратно прошли, сейчас уж если передавать в воинские части помощь, то это должно быть что-то серьезное. Например, автомобили, беспилотники…
- Да, здесь бы помощь не помешала. Привезенные из Европы старенькие автомобили за два года войны, большей частью, пришли в негодность: они и так были не особо в хорошем состоянии, а регулярная езда по раскисшей грязи и разбитым дорогам вконец доконала их. Сейчас из них, по сути, остались на ходу считанные единицы. Конечно, легковой автомобиль для боевых действий не годится – но он крайне необходим командирам подразделений, например, ротным. Некоторые роты растянуты на 5-7 км вдоль линии фронта, и командиру нужен транспорт, чтобы иметь возможность каждый день посетить все позиции, помочь, проконтролировать, даже просто подбодрить солдат на дальних рубежах. Таких автомобилей – высокопроходимых, полноприводных, желательно на дизтопливе – на бригаду надо сейчас не менее 10 единиц. Беспилотники тоже существенно облегчили бы нам жизнь: их есть некоторое количество, но для эффективного использования аэроразведки нужно еще хотя бы пять, с дальностью полета не менее 20 км. Мы недавно получили несколько "Фурий", они сейчас проходят испытания и включаются в активную работу. Тепловизорами, в принципе, мы обеспечены (спасибо волонтерам!), но еще от десяти на новые позиции не откажемся. Собственно, если поможете – будем очень благодарны; не сможете – ну что ж… Мы же понимаем, что народ очень истощен, сейчас такие вещи можно делать только при наличии хороших спонсоров.
Давайте лучше поговорим о реальных вещах. Честно говоря, я сомневаюсь, что на данном этапе войны волонтеры чем-то существенным смогут нам помочь: то, что нам действительно надо, волонтеры просто не в силах купить. И, говоря по правде, сейчас меня как командира больше заботит моральное состояние солдат, их мотивация. Если солдат морально не готов воевать, то ему технику даже и давать не стоит: либо испортит, либо вообще бросит на поле боя, как мы это видели под тем же Иловайском, Дебальцево. Вот здесь как раз вы могли бы нам очень сильно помочь. Подумайте, что вы можете сделать, чтобы ободрить солдата, продемонстрировать ему всенародную любовь и поддержку, показать ему цель, наконец! Сейчас ведь никто не пойдет воевать "за родину, за главу державы", как это было в 1945-м. Лозунги ОУН-УПА тоже не для всех сработают, их поддерживают, в основном, лишь бойцы с Западной Украины. Нужна объединяющая идея, а ее нет. Солдат в своем блиндаже не видит общей картины, он не понимает, зачем он здесь. Необходимо достучаться до сердца солдата, вложить в его сознание высокую, достойную идею. Вначале у нас, военных, была мотивация спасения Родины от агрессора; после лета 14 года – отомстить за павших побратимов. И мы ведь тогда сильные вещи делали! Сейчас для многих мотивацией стала высокая зарплата, но вы же понимаете, что на такой мотивации долго не протянешь: первый же обстрел показывает человеку, что он сильно продешевил. Подумайте об этом. Может быть, все вместе мы отыщем смысл жизни и повод победить.
- А в чем ваша мотивация?
- Я кадровый военный.
- И?....
- Я в 17 лет поступал в военный вуз с желанием защищать Родину. Мне нравится то, что я делаю, и дополнительная мотивация не нужна. Это моя земля и мой народ, и я обязан его защитить...