18-летний артиллерист Володя Шелудько, который в новом веке написал книгу о дончанах, освобождавших столицу Украины

В гости к проживающему в Калининском районе Донецка ветерану Великой Отечественной войны, который имеет множество наград, в том числе медаль «За боевые заслуги» и орден Красной Звезды, я пришел накануне 28 октября, когда отмечается День освобождения Украины от фашистских захватчиков. Владимир Константинович встретил меня… на ходунках. «Упал в апреле и сломал шейку бедра. На ровном месте, здесь, у себя в квартире. Резко развернулся, закружилась голова - и вот… 12 дней лежал в гипсе. Пятого мая прошла операция. Теперь вот на них скачу, - хлопает 86-летний Шелудько ладонью по приспособлению, помогающему передвигаться. - Недавно сдал полномочия заместителя райсовета ветеранов. Но духом не пал!».

Задремал на боевом крещении

Он родился в деревне Коровинцы, что в Недригайловском районе Сумской области. Когда началась война, окончил восемь классов. С матерью, отцом и младшей сестрой остался в оккупации. Много ужасов перевидал, в том числе, как фашисты уничтожили соседнее село Засулье, где скрывался убивший одного из них советский солдат.

Вскоре после освобождения его края Шелудько, которому едва исполнилось 18, двинул в военкомат. Повезли на Конотоп в запасной полк. Там изучал винтовку, штыковой бой… Через месяц появился майор с фронта. Рассказал, что их части расположены под Киевом на плацдарме. Мол, понимает, что ребята пока не особо обучены и вообще предполагается, что будут направлены на Урал. Но если есть желающие на передовую - милости просим. Из двухсот человек вперед шагнули двадцать. Среди них и Володя.

- К Днепру приехали поздним сентябрьским вечером, - вспоминает он. - Километрах в тридцати севернее Киева было село Лютеж. Там взяли маленький плацдарм, который стал большим подспорьем в деле освобождения столицы Украины. Настелили понтоны, по ним переправляли людей и технику… Перешли мы на тот берег. Майор спустился в землянку, отдал мои документы. Вышел, пожелал удачи и навсегда исчез из моей жизни.

Так сельский парень оказался в 51-м корпусе 240-й стрелковой дивизии.

- Капитан Яковлев, сибиряк, принял с распростертыми объятиями. Мне тут же дали котелок шрапнели - так у нас называли перловку, - продолжает Шелудько. - И вдруг ка-а-ак шарахнет! Немцы начали обстрел. Через каждые десять секунд - пум! - издалека. Потом вж-ж-ж! И уже у нас  - ба-бах! Мы забились в узкое укрытие (там плавни, глубоко не зароешься - вода), куда меня, ошалевшего, буквально вбросили. Мне страшно, но я вижу, что и солдаты, которые рядом, тоже голову в плечи вжимают. Ага, думаю, ну раз бывалые вояки боятся, то и мне не зазорно. Боялся, боялся и… уснул. Так что боевое крещение я продремал. От напряжения, наверное.

Огненные бесы из «катюш»

Изначально идти на столицу думали с юга, с Букринского плацдарма. Но там была бугристая местность, сложно проходимая для танков. После двух неудачных ударов командующий войсками Воронежского фронта (с 20 октября 1943 года - 1-й Украинский) генерал Николай Ватутин принял решение сделать основной прорыв через Лютежский плацдарм. В сжатые сроки туда скрытно перебросили 3-ю танковую армию, 23-й стрелковый, 7-й артиллерийский и 1-й кавалерийский корпуса. Немцы ничего не заподозрили. А ежедневно росший плацдарм принимал новые и новые соединения, чтобы сыграть решающую роль в успехе операции по освобождению Киева.

Владимир Константинович во время службы на Северном Кавказе.

- Я начинал подносчиком снарядов для 122-миллиметровки. Каждый - под 30 кг. Так что семь потов сходило, - признается Шелудько. - Вскоре стал заряжающим. В течение месяца у нас был сумасшедший труд. Плацдарм постоянно расширяли, поэтому: отстрелялись, пересидели немецкий ответ в укрытии (меня научили прыгать в воронку от разорвавшегося снаряда - принцип, что он в одно место два раза не падает, срабатывал), потом лопату в руки - и копать, копать, копать… Новые точки, новые укрытия. Всё ближе и ближе к Киеву. Столько бревен перетаскал!

Линия прорыва была небольшая - шесть км. Но удар - чрезвычайно массированный. В образовавшуюся брешь ринулись и два корпуса 240-й стрелковой дивизии. В том числе, 51-й, где служил Владимир Константинович.

- Помню третье ноября, тихое раннее утро. Легкий туманец, краюшка солнца встала над горизонтом. Жить бы и жить. А впереди - бой. Загремело всё, затряслось, загудело! Это запели наши «катюши». Вот так выскакивали из них огненные бесы, - вздымает он руки. - Вплели в этот смертельный хор и мы свою 122-миллиметровую ноту. Через десять минут вокруг - темнота от дыма. Продолжалось это минут 40. А потом двинули вперед.

Когда проходили первую линию врага, принявшую на себя основной удар нашей артиллерии, увидели страшную картину. «Как будто громадный плуг прошел и перемешал с землей людей, лошадей, железо, дерево. Одна сплошная каша», - качает головой фронтовик.

Вечером шестого ноября Шелудько, который к тому времени уже стал разведчиком, вошел в столицу. На ночь с сослуживцами расположились рядом с Киево-Печерской лаврой, где он теперь всегда бывает, посещая главный город Украины.

А утром, получив новенькие плащ-палатку и каску, Владимир ехал на «студебекере» со снарядами, к которому было прицеплено их орудие, на параде в честь годовщины революции. Освободителей встречали на Крещатике криками «Ура!». Бросали цветы, обнимали, целовали, наливали…

Выручил конь

Вскоре после битвы за Киев Владимир Шелудько принимал участие в знаменитой Корсунь-Шевченковской операции, когда фашистам с  24 января по 17 февраля 44-го чуть не устроили второй Сталинград на Правобережной Украине. Немцы сумели прорвать «котел», но потеряли почти 30 тысяч человек, около 300 танков и штурмовых орудий.

- Наша задача была сдержать тех, кто пошел на прорыв, - рассказывает геройский дончанин. - На горизонте - черная стена танков. Сверху пикируют «юнкерсы» - валятся на крыло и бомбят наши позиции. Слева прорвалась пехота. Ад кромешный! В итоге с десяток наших дивизий оказались в мини-котле. Мы сбились в Уманский лес. Туман и мокрый снег не дали немецким самолетам сделать из нас винегрет.

Потом уже советские солдаты выбирались из окружения. Бежали по мерзлому, притрушенному снегом полю. Пушки тянули лошади и люди, все выбились из сил. «Я там чуть не умер от перенапряжения, - признается Владимир Константинович. - Упал, отстал. Спас конь, который, видно, потерял седока в схватке. С седлом он был. Кое-как вскарабкался на него и догнал своих».

В Черновицкой области нашему земляку пришлось схватиться с  бандеровцами. Один из них убил разведчика, вместе с которым Владимир шел на задание. Потом подлеца нашли в схроне, оборудованном под копной сена в его дворе.

Шелудько освобождал Румынию, Молдову, Венгрию. Сражался в Карпатах со знаменитой горной дивизией «Эдельвейс». Победу встретил в Чехословакии. «Страшный был бой у одного селения. Мы еще удивлялись, что живы остались. И вдруг связист выскакивает: «Хлопцы, победа! Немцы капитулировали!». Мы чего только не делали: обнимались, целовались, лупили друг друга по спине и плечам, катались по земле. А потом улеглись на нее и прислушались к мирной тишине. Какая же она была замечательная!» - улыбается ветеран.

«Нас осталось всего одиннадцать»

После Победы он шесть лет прослужил комсоргом батальона, полка на Северном Кавказе. Демобилизовался в Краснодар, где получил диплом инженера. Воплотил в жизнь довоенную мечту романтика - рванул с женой и детьми в Сибирь. Много чего возвел в Иркутске, пока нашедший его друг-фронтовик не уговорил переехать в столицу Донбасса. С 1963-го Владимир Константинович - наш земляк. Будучи начальником управления «Строймеханизации», создавал из Юзовки-Сталино современный Донецк.

Шелудько - автор ряда книг о войне. В том числе: «Киев спасен их подвигом» - о 26 дончанах, принимавших участие в освобождении столицы Украины (один экземпляр находится в музее села Новые Петровцы, что южнее Лютежа, - именно там осенью 43-го находился командно-наблюдательный пункт Ватутина). «Сейчас нас осталось всего одиннадцать», - вздыхает он.

Укус «Пантеры»

- После освобождения Киева мы шли практически без отдыха. И где-то за Фастовом наша колонна оторвалась от своих, - рассказывает Владимир Шелудько. - Впереди в ложбине показалась какая-то деревня, там шел бой. Выскочили оттуда три наших танкиста с мокрыми от крови повязками. «Куда вы к черту претесь?! - кричат. - Там самоходки немецкие буянят. Наш танк только что подбили».

Комбат решил погеройствовать. Приказал выставить одно из орудий прямо посреди дороги. Забили полный заряд. Когда из-за бугра появилась «Пантера», шарахнули. Прямо перед танком рванула вверх земля. Недолет. Немецкая машина тут же юркнула назад.

- Капитан, разохотившись, приказал готовиться к новому выстрелу. Еле отговорили его - мол, нас уже засекли, сейчас превратят в мокрое место, - продолжает ветеран. - Только мы стали оттаскивать пушку в кукурузу, росшую по бокам дороги, а «Пантера», вынырнув левее от нас, как шваркнет! Сначала темнота… Потом - оглушительная тишина. И, наконец, противный звон в ушах, будто там заблудился комар. Пришел в себя - стою на четвереньках. Сверху кто-то лежит. А по каске юшит кровь, - сглатывает он ком. - Пополз в сторону. Тело мертвого товарища сползло, а я перекатился в колею. Тут немец вдогонку - еще выстрел. Пушку перевернуло, колесо отлетело, тела - в клочья. Потом уже выяснилось, что после первого залпа меня спасли ребята (там двенадцать наших полегло!), сквозь которых прошли осколки. Правда, один из них, продравшись даже сквозь ватный тулуп, всё же добрался до моих ребер…