Хроника войны. Донбассовец в 16 лет служил в полковой разведке

2010 год объявлен в Украине годом ветеранов Великой Отечественной войны. Их остается всё меньше и меньше. Поэтому к ним - особое внимание. В Константиновке живет участник майской 1942 года второй наступательной операции на Харьков, редкий свидетель Изюмско-Барвенковской катастрофы, видевший, как в треугольнике Мерефа - Лозовая - Балаклея попали в окружение и погибли десятки тысяч советских солдат и офицеров, сотни тысяч оказались в плену.

Немцы мучили и расстреляли сестру-партизанку

Ветеран завода «Автостекло» Николай Чупак родился в 1926 году в селе Богородичном, близ Святогорска. Когда началась война, на фронт не попали ни он - еще школьник, ни отец, которому было под шестьдесят. Семья оказалась в оккупации.

- В наших лесах действовали партизаны, моя старшая сестра Раиса у них была связной, - вспоминает Николай Леонтьевич. - Кто-то из селян «стуканул» полицаям, ее схватили и долго мучили. В январе 42-го наши войска прорвали фронт и пошли в наступление. Гестаповцы ушли, расстреляв всех своих пленников. Так погибла и моя Рая.

В феврале в Богородичное вошли наши войска, отогнавшие врага в сторону Харькова. Работники военной контрразведки, остановившиеся в доме Чупаков, узнали о расстрелянных партизанах. Раису вместе с девятнадцатью товарищами перезахоронили с почестями.

Вода Донца была красной от крови

Вскоре освободители начали отступление. Вместе с ними - и многие селяне, опасавшиеся зверств возвращавшихся немцев. 16-летний паренек, с горечью наблюдавший, как километровые колонны войск покидали отвоеванные территории, не мог знать, что попал в самое пекло. Начавшееся 12 мая 1942 года наступление на Харьков двух ударных группировок захлебнулось. К 23 мая войска были отрезаны от тыла и скопились на 15-километровом островке под Изюмом. Вот туда с обозом и попал Николай с родителями.

- Уже после войны я узнал, что с нашей стороны в операции участвовало около 640 тысяч солдат и офицеров, 1200 танков, - рассказывает ветеран. - И вся затея обернулась трагедией. Боже, сколько убитых солдат я видел, сколько горя перенесли попавшие в плен к врагу!

Теперь известно, что из-за нежелания маршала Семена Тимошенко и члена Военного совета Юго-Западного фронта Никиты Хрущева разгневать Сталина в войска, глубоко прорвавшие оборону врага, запоздало пришел приказ об отходе на исходные позиции из-за угрозы окружения. Фашисты встречными ударами со стороны Славянска и Балаклеи туго затянули узел кровавого мешка.

- Территория между селами Студенок и Ефремовка Изюмского района просто кишела людьми: военные и беженцы стремились перебраться на восточный берег Северского Донца, - вспоминает Чупак. - Когда мы подъехали к переправе, там скопились сотни автомашин, десятки тысяч человек. Легкая мишень для немецких самолетов.

В один из налетов «Юнкерсов» паренек потерял маму и отца. Удар бомбы пришелся на середину переправы, машины и повозки полетели в воду. По кровавому Донцу, лавируя между изувеченных тел, он едва выбрался на берег. Два дня искал родителей, а потом, оборванный, голодный и полный жажды мести ушел с отступающими остатками войск к Дону.

С одноруким напарником

- Паренек, постой, тебя Николаем зовут? - окликнули из остановившегося «Виллиса» Чупака, бредущего по обочине пыльной дороги.

- Да, - удивленно ответил он.

Оказалось, в машине ехали те самые контрразведчики, которые гостили в их хате. Узнав о трагедии юноши, старший из них, майор, сочувственно положил руку на плечо:

- Сам-то чем думаешь заниматься?

Коля решительно вытер слезы рукавом: «Я хочу их всех убить, всех до одного».

- Тогда иди в полковую разведку. Мы тебя всему научим. А будет 17 лет, призовем тебя на службу, как полагается, через военкомат, добровольцем.

За месяц он усвоил приемы рукопашного боя, научился стрелять, ориентироваться по карте, многое узнал о вражеской технике, запомнил нашивки и знаки различия вояк. Вспомнил школьный курс языка, стал сносно «шпрехать» и понимать речь, присутствуя на допросах пленных немцев.

- Ну, хватит теории. Теперь - за практику, - сказал как-то майор.

В тылу поисковые группы работали по двое. Напарником Николая был однорукий мужчина Михаил, живший до войны в Святогорье. Разведчики говорили, что ищут родных, а сами собирали данные о местах дислокации техники и крупных армейских частей. Когда через неделю вернулись к своим, добытая информация помогла авиации устроить фрицам хорошую трепку.

Вторая «ходка» обернулась пленом

- Повторив маневр в тылу, мы встретились в одном из сел, - продолжает Николай Леонтьевич. - Решили переходить фронт ночью. Укрылись в стогу, уснули... Пробуждение было ужасным. Возле стога стоял мотоцикл с коляской, в ней сидел толстомордый фриц с пулеметом МГ наготове. Двое ржущих жандармов тыкали штыками карабинов в сено, а дядя Миша что-то говорил одному из них, показывая на пустой рукав куртки.

Их пинками погнали в село. Возле дома, с крыши которого свисал флаг со свастикой, толпились женщины, вглядываясь в шеренгу оборванных мужчин. Колю с напарником тоже затолкали в этот строй.

- Матка, бери папка, иди нах хаус, - предложил очкастый офицер. Вышли несколько женщин и увели родных. Оставшихся человек сорок немцы вывели за околицу.

- Официрен, юден, комиссарен - сюда! - прокричал худосочный эсэсовец. Никто не шелохнулся. Тогда немец приказал вытянуть перед собой руки. И, глядя на ладони, раз за разом ударял стеком: «Weg, weg». Затем человек двенадцать немцы погнали в балку, и вскоре там раздались крики и автоматные очереди.

Это уже потом, вытерпев месяцы голода и издевательств в пересыльных лагерях и чудом сбежав из телячьего вагона состава, идущего в Германию, Николай понял, что в окрестностях сел бродили остатки полков и рот окруженных 6-й и 57-й армий. И немцы их периодически вылавливали.

«Нам нужно верить»

Когда отощавший разведчик добрался до расположения наших войск, уже отгремела битва на Волге. Назвав офицерам пароль, Коля вскоре общался с контрразведчиками и, хлебая горячий бульон, рассказывал им о злоключениях. Те навели справки у коллег и, убедившись, что паренек не врет, предложили поступить в «военку».

 Таким наш земляк был в конце войны.

Вскоре Николай вышагивал в курсантском строю и слушал лекции в Ленинградском училище зенитной артиллерии. Но прежде чем надеть курсантскую форму, он с полгода воевал в зенитной батарее, был командиром отделения артиллерийской разведки. Завалил нескольких стервятников, летевших бомбить северную столицу.

Училище Николай не закончил: сказалось нервное перенапряжение, и он дослуживал в одном из учебных подразделений Балтийского флота. К счастью, родители остались живы после той бомбежки, и он их разыскал после войны в родном Богородичном. А сам поселился в Константиновке, стал стеклоделом.

- Боже, сколько я видел в Ленинграде исхудавших, но крепких духом людей, - качает головой фронтовик на вопрос о том, тяжело ли ему нынче живется. - Они выстояли, потому что верили в победу. Вот и нам нужно верить в лучшую жизнь и добиваться ее.