Донецкие парни прошли иракский мрак и косовский бардак

Убийственные жара, пули и взрывы. Ненависть - неприкрытая и куда более опасная, маскирующаяся под маской благодушия. Засады, диковинные болезни, постоянное напряжение. Всё это в полной мере ощутили на себе наши земляки, с которыми мы беседовали накануне отмечаемого 29 мая Международного дня миротворцев ООН. Интересно, что если Дмитрий Захаров прибыл в Ирак в первую украинскую ротацию, то Валентин Масюков был в Косово в последней.

«Даже на детей смотрели с опаской»

Захаров родился в Таганроге Ростовской области. Диме был всего годик, когда родители переехали в Шахтерск. Там окончил школу, потом поступил в Донецкий государственный медуниверситет им. Горького, далее - в Украинскую военно-медицинскую академию в Киеве.

- Когда проходил службу в воинской части, базирующейся в пгт Черкасское Днепропетровской области, появилась возможность поехать в Ирак. В Международную миссию попасть нелегко, так что согласился без раздумий, - рассказывает он. - В июне-июле 2003-го проходил подготовку на полигоне Широкий Лан под Николаевом. А в августе уже оказался в Кувейте.

Это была первая украинская ротация в Ираке. Техника (в основном БТР-80 и грузовики «Урал») прибыла на пароме, солдатики - на самолетах.

- Я служил врачом-терапевтом в 52 батальоне Пятой отдельной механизированной бригады, - продолжает Дмитрий. - Базировались мы возле Эс-Сувейра, на юго-востоке от Багдада. Пробыл там шесть месяцев и 10 дней.

Три наших БТРа усиливали местную полицию и формирующуюся армию. Когда выезжали на патрулирование, в каждой группе обязательно должен был быть медик на случай непредвиденных обстоятельств. Так что пару раз в неделю старший лейтенант медслужбы Захаров отправлялся в опасное путешествие.

- Навсегда запомнил первое патрулирование, - признается он. - В город мы приехали вечером, остались на ночь. Взвод занял пустое здание - то ли школу, то ли клуб. И вдруг по нам с периодичностью в пять минут начал лупить снайпер. Проверяли - не сдрейфим ли…

Дмитрий Захаров на иракской земле.

Не сдрейфили. На стрелка устроили охоту. Ему удалось ускользнуть, зато попались другие любители попалить. И местные поняли - в страну, охваченную анархией, возвращается закон.

- Иногда приходилось оказывать помощь гражданским. Медицина в Ираке и так не на высоком уровне, а тут еще война, разруха, подрывы на минах - объясняет Захаров. - Перевязки делал, лекарства давал. Болели и местные полицейские: то простуда, то отравятся чем-то. Делал уколы, ставил капельницы. Приводил людей в себя после тепловых ударов - жарища-то стояла за 50 градусов.

Пули же свистели постоянно: оружия у иракцев было, что песка в пустыне. Периодически происходили нападения на конвои. Один раз БТРы попали в засаду: первый из трех подорвался на самодельном взрывном устройстве. Тут же начался обстрел из пулеметов и гранатометов. Когда подошла помощь из лагеря, нападающие отступили.

- Около десяти человек тогда получили ранения, - вспоминает 34-летний Захаров. - Трое - серьезные. У одного парня были множественные осколочные ранения рук, ног, а также тела, где осколки пробили мягкие ткани бронежилета. Второму повредило глаза, третьему - плечевой сустав. Легким мы оказали помощь в медпункте, а тяжелых погрузили в вертолет и отправили на американскую базу, где был большой госпиталь.

На выезде постоянно приходилось быть в бронежилете, каске, с полным боекомплектом (автомат АКС-74 с четырьмя полными рожками, пистолет ПМ и две обоймы к нему) плюс - стандартная медицинская сумка, набитая бинтами, йодами-зеленками, перевязочными пакетами, шприцами, лекарствами и т. д.

- Давило постоянное напряжение, - вздыхает Дмитрий. - Даже на детей смотрели с опаской. Любой мог оказаться террористом. Прилепит мину к БТР - и до свидания!

Наши солдаты боялись малярии, но, к счастью, ее в том районе не оказалось. Зато имелась другая зараза - лейшманиоз, переносчиком которого были москиты. Цапнет такой - и на коже появляются язвочки, не заживающие длительное время. Помогала лишь определенная инъекция.

- Были во всем этом мраке и светлые моменты, - уверяет теперь уже майор медслужбы, начальник терапевтического отделения первого военного госпиталя Внутренних войск МВД Украины в Донецке (воинская часть 2249). - К примеру, на Новый год нарядили пальму, ребята переоделись в Снегурочку и Деда Мороза, накрыли шикарный стол. Правда, учитывая постоянную боевую готовность, самое крепкое, что пили, - это безалкогольное пиво.

Нашему земляку удалось побывать в древнем Вавилоне, полюбоваться военной техникой в багдадском военном аэропорту, убедиться, что легендарные реки Тигр и Евфрат в некоторых местах по ширине - тот же Кальмиус.

- Еще меня поразило тамошнее небо, - признается миротворец. - С августа по ноябрь мы не видели ни одного облачка. Лишь в конце осени пошел первый дождь. Он периодически лил в декабре, а с января стало сухо и тепло. Ну, а в феврале, когда уже начало не на шутку жарить, нам пришло время улетать - один состав бригады заменили другим.

Впрочем, «горячих точек» ему хватало и на родине. Сперва в составе войск Мин­обороны, потом - ВВ МВД Захаров побывал в марте 2004-го в Новобогдановке, где рвались снаряды; в августе 2006-го - в Сухой Балке Донецкой области, где разбились 170 человек - члены экипажа и пассажиры самолета Ту-154; в июне 2008-го - в Енакиеве, где взрыв на шахте им. Карла Маркса убил 13 горняков.

«Народ там на расправу лихой»

Уроженец Краматорска 37-летний Валентин Масюков, за плечами которого - Харьковский военный университет ракетных войск стратегического назначения, еще во время срочной службы пытался попасть в Боснию. Но тогда не сложилось. Зато 14-го декабря 2007-го он, побывавший к тому времени командиром учебной роты, начальником службы радиационно-химической и бактериологической защиты (РХБЗ) полка, стоявшего во время «оранжевой революции» в оцеплении на Банковой, прямо рядом с Администрацией президента, прорвался в Косово. И пробыл там в должности начальника группы материально-технического обеспечения почти 14 месяцев.

- Приземлились мы в Приштине, где был центральный штаб миссии. Там - оформление, выдача жетонов. Потом погрузка в автобусы и отбытие на место постоянной дислокации - в город Гнилане, что в 50 км от Приштина, - рассказывает Масюков. - Полицейское подразделение, в которое влился, состояло из 115 человек специальных сил и 45 кинологов. Нам помогали поляки и румыны. Через полгода попытались подключить еще и представителей Бангладеш, но они не вписались.

Спали в комнатах по три-четыре человека. Огромные кровати, всё цивильно. Городок - сборно-щитовые конструкции, отопление из калориферов, кондиционеры. «Без последних - никак, - уверяет Валентин. - Летом жара под 40. Предыдущая ротация на Новый год играла на улице в волейбол в шортах. У нас, правда, зимой снега хватало».

В обязанности подразделения входило сопровождение VIP-персон и ликвидация массовых беспорядков.

- Косово разделено по городу Митровица. Это своеобразная граница: севернее - сербы, на юг - практически одни албанцы. Окна в Митровице затянуты сетками, на улицах полно битого камня. А после беспорядков в марте 2008-го город выглядел, как после войны: обгорелые машины, разруха, - вспоминает Масюков.

То 17 марта стало черным для миротворцев. Местные сербы затеяли демонстрацию после того, как из здания окружного суда были выдворены захватившие его бунтовщики. В ход пошли пластиковые гранаты, начиненные стальными шариками. В десяти метрах они не опасны, а в двух-трех буквально нашпиговывают тело.

- Всё явно было организовано. Это не наши протесты: собрались на площади, покричали-посви­стели и разошлись. В Мит­ровице действовали мобильные двойки-трой­ки, хорошо снаряженные. Кому-то выгодно было нагнетать ситуацию в регионе, держать там войска, гнуть свою линию, по ходу обирая искромсанные государства и наращивая политический вес, - размышляет Валентин.

В гуще событий оказались не только подразделения ООН, но и войска НАТО. Французскую снайперскую пару, обосновавшуюся на крыше, сняли в самом начале заварухи: кто-то полил миротворцев из автомата с шестого этажа дома напротив. Снайпера убили, помощника ранили.

- Перед зданием суда стояли четыре французские БМП-шки, за ними - три наших бронетранспортера, а уже потом - цепь украинских солдат. В первой шеренге был и зам.командира нашего подразделения старлей Игорь Киналь. По команде ребята поставили щиты на землю. Игорь - возле бордюра. В этот промежуток и попала брошенная сербом граната. Взрыв в замкнутом пространстве привел к непоправимым последствиям: ошметки щита вошли в паховую область, потом в брюшину... Умер Игорь вечером от сильной кровопотери. Ему было всего двадцать пять, - скрипя зубами, вспоминает Валентин. - Тогда 24 наших миротворца получили ранения.

Валентин сам не раз стоял в цепи, ходил в патрули. Его УАЗик раскачивали, вышибали стекла. Рядом взрывалась граната, свист осколков которой, кажется, до сих пор звенит в ушах.

- Народ там на расправу лихой, - качает он головой. - Недалеко от нас было село Каминицы, сербское. Мы периодически выезжали в те края на учения, там полигон располагался. В селе около 300 дворов, пара девятиэтажек. Имелись и две мечети для местных албанцев. И кому-то пришло в голову, не посоветовавшись с сербской громадой, построить третью мечеть. Такая каша заварилась: начался мордобой, поджоги. Еле уняли мы этот бардак.

Неспокойная душа подполковника, который сейчас служит в управлении восточного территориального командования внутренних войск начальником службы РХБЗ (прошлым летом погасил немало пожаров в районе Ясиноватой), снова зовет в дорогу. «Осенью планирую рвануть в Тимор (это Юго-Восточная Азия) или в Африку. Опять же по миротворческой линии», - сказал он на прощание.