Мир содрогнётся, когда заговорят речные перекаты

Согласно выдвинутой учёными мужами гипотезе, в подлунном мире существуют две вещи, которые способны накапливать информацию - камни и вода. К сожалению, человеку пока не удается прочесть главные летописи. Единственное, что ему под силу, так это ещё раз взглянуть на лежбище сиенитов, кальмиуский порог Чебурашка и плесо у села Придорожное, где зимуют домашние и дикие утки.

За адреналином лучше не ходить

Своё начало Кальмиус берёт на южных склонах Донецкого кряжа, то есть на двести двадцать метров выше уровня океана. А впадает в древнюю Меотиду у рыбного порта, где берега едва возвышаются над водой. Поэтому гидрологи склонны считать Кальмиус сугубо горной рекой.

Собственно, это заметно и без научных выкладок. В среднем, течение главной водной артерии приазовской степи вполне может составить конкуренцию Тереку, а её многочисленные пороги - излюбленное место соискателей экстрима.

Правда, сегодня я бы не советовал ехать за дозой адреналина. Зима - не лучшее время для водных прогулок, и к тому же Кальмиус за Старой Ласпой уже именуется не рекой, а линией фронта.

Слава Богу, остались благословенные местечки, куда есть доступ мирному человеку. Один из них находится у села Подгорное. Здесь течение разгоняется до скорости стефенсоновского паровоза, а издаваемый перекатом шум рождает иллюзию выдвигающейся на исходные позиции танковой роты.

Впрочем, так оно и происходило в действительности. Если верить гипотезе, то прибрежные скалы и вода на месте слияния буйного Кальмиуса и смиренной Осыковки пополнили летописи земли донецкой рёвом смертельно раненых панцерников и мольбами брошенных на Дороге смерти солдат.

Убойный пейзаж - очей очарованье

Убойный пейзаж.

Вообще-то, на месте потомков я бы воздержался от попыток расшифровать летописи подлунного мира. Предвижу: как содрогнутся их сердца от воплей истязаемых человеков и природы.

Да и на вкус письмена, пожалуй, окажутся злее испепеляющего гортань стручкового перца. То есть такими, как и вода измордованной реки.

Уже в шестидесятых годах прошлого века Кальмиус официально признали непригодным для купания. По сути дела, вода (подтверждено эпидемиологами), представляет собой грязную настойку кишечных палочек.

А чего иного, спрашивается, ожидать, если подавляющее большинство жителей города Комсомольское гадит прямиком в реку? Разумеется, кляня при этом власти, которые без малого четверть века строят очистные сооружения.

Весьма сомнительно, что расположенная выше по течению Старобешевекая ТЭС благоприятно сказывается на заневоленной реке. Да, смотрится она потрясающе. Особенно на рассвете. Но этот пейзаж сродни предбаннику ада, где черти пытаются соскоблить грехи с заблудших душ.

Ледяные забереги Капурки

Капурка в ледяных заберегах.

У главной водной артерии имеется ещё одно название - Сточная канава Донбасса. Уходит оно корнями в прошлый век, когда ковыль Дикого поля впервые познал тяжесть пяты прогресса.

Окончательно добили Кальмиус запруды. Заневоленная река утратила прежнюю прыть, что привело к образованию островов, основанием которых; послужили топляки и пластиковая дрянь.

Впрочем, малые притоки ничуть не чище. Особенно достаётся речушке Берестовая, куда на протяжении нескольких лет сбрасывали отходы пивоварения. Эта жидкость настолько ядовита, что раки выползают из собственных панцирей.

Исключение составляет, пожалуй, лишь Капурка, у устья которой пяток тысячелетий назад баловались маковым зельем индоевропейцы. Её пойму по счастливому стечению обстоятельств миновал плуг землепашца и незаконно рожденные свалки. Поэтому вода в малой речушке, хотя и горьковата, однако отравиться ею невозможно даже при великом желании.

Капурка резва, словно молодая кобылка. Она бойко скачет даже в лютую стужу под сводами плаксивых ив, с веток которых зимородки высматривают пескарей.

Правда, эти яркие птахи с ухватками моржей в последние годы стали избегать Капурку. Возможно, набрели на более уловистое местечко, но, скорее всего, пернатых отвадила война. Она сожгла полдюжины ив и заодно испятнала окрестности воронками.

Через пару-тройку лет пойма Капурки заштопает потревоженный наряд, а вешние воды унесут в Кальмиус те два килограмма серы, которые оставляет в земле каждая железная градина. И главная артерия безропотно примет в себя очередную порцию отравы, которой её пичкают вот уже второе столетие кряду.

Утиное плесо

Пернатые души.

Но, несмотря на творимые человеком козни, Кальмиус тоже пытается вспомнить молодость. Как не ряди, а звание горной реки обязывает. Поэтому не всякому морозу удаётся набросить ледяную узду на реку, которая вяжет водовороты у села Придорожное.

Этим обстоятельством вовсю пользуются дикие утки. Похоже, поняли, что нет смысла трепать маховые перья во время перелёта в тёплые края, если под боком имеется свободный участок водной поверхности, а хозяева домашних сородичей не отгоняют от корытца с зерном.

Доказано: кряковые - существа крайне сообразительные. В прикальмиуской Николаевке до сих пор вспоминают утку, которая приводила своих чад на завтрак, обед и ужин к человеческому жилью. Причём, стороной обходила негостеприимные дворы. Что же касается главы пернатого семейства, то он держался на почтительном расстоянии. Наверное, не доверял лишённым крыльев существам.

Жители Придорожного, узнав о предприимчивой мамаше-утке, принялись утверждать, что её взяли замуж из их мест, а селезень - местный, к культурному обхождению не приученный.

Так это, или нет - судить не берусь. Тем более, утка однажды ушла и больше не явилась. Может быть, погибла от рук охотников, или же вернулась вместе с подросшим выводком на свою малую родину.

Освободили Барсика из плена

С освобождением, Барсик!

Негостеприимные люди, пожалуй, сыщутся и в Придорожном. Война многих оставила без постоянной работы, а некоторых и вовсе вышибла из седла. Об этом прискорбном факте мне поведал старинный приятель и голубятник Геннадий.

- Тройка-другая земляков, - сказал он со вздохом, - поменяла трудовую ориентацию. Прежде зарабатывали на хлеб мозолями, а теперь промышляют собирательством и охотой. Собирают пустые бутылки и всё, что плохо лежит, переводят затем в «мягкую пахоту», а еду добывают при помощи силков.

Геннадий с добровольцами периодически тралит берег, где пролегли утиные пути-дорожки. Итог таких рейдов - охапка браконьерских снастей из тонкой проволоки.

Коллекция удавок пополнилась в моём присутствии. Правда, вместо кряковых в неё попался кот Барсик рыжеватой масти.

- Во второй раз спасаем животину, - признался приятель. - Другой бы уже давно понял, что шляться по прибрежным кустам себе дороже, а этот всё не кается... Ну ладно, иди с Богом, усатый, и больше не попадайся.

Вызволение пленника происходило под крики пернатых. Одобрив, таким образом, действия спасателей, совместная стая устроила догонялки с пластиковой бутылкой.

Однако та от дружеских заигрываний самоустранилась, продолжила свой путь по течению, чтобы лечь в основание ещё одного острова заневоленной реки.

Сергей ВАСИЛЬЕВ.

Фото автора.