Ликвидаторами аварии на ЧАЭС признаны 600 тысяч человек. Более 30 из них погибли в течение первых трёх месяцев после аварии, около ста тысяч - после. Многие товарищи-чернобыльцы димитровчанина Александра Самарца тоже отошли в мир иной. Сам он - инвалид второй группы, приравнен к инвалидам войны. «Это и в самом деле была война, - уверяет он. С невидимым противником - радиацией, убивающий нас даже годы спустя».

Первое время бездумно лезли, куда попало

В Чернобыль он, уроженец Харьковской области, попал «благодаря» армейскому прошлому. Служил во Ржеве в аэродромной роте, на тепловой машине с движком от трактора «Белорус» и шасси с ЗИСа.

«Сзади к ней цеплялась цистерна, а на реактивный двигатель - труба кольцом. Под сильным давлением вода превращалась в пар. Им сушили полосу и обдували самолёты, проводе дезактивацию, - делится 64-летний Самарец. - После армии я состоял на военном учёте как  зам. командира взвода, специалист по приготовлению химических смесей. Забирали на переподготовку, но я и подумать не мог, что полученные навыки придётся применять. Жил тихо-мирно в Димитрове, семьёй обзавёлся, двое деток у нас с женой появилось. Работал грозом в горномонтажном управлении, монтировал-демонтировал лавы на всех шахтах объединения «Красноармейскуголь». А однажды вечером принесли повестку, где было сказано, что в семь утра нужно прибыть в военкомат».

Как и многим другим, ему не сказали, куда предстоит ехать. Мол, просто переподготовка. Сначала привезли к шахте Глубокая (в Макеевке), где стоял полк гражданской обороны. А оттуда направили собственно в чернобыльскую зону.

«Насколько едем - не знали, равно как то, какими вернёмся. Все ребята были крепкие, не боялись грядущей опасности, - вспоминает Александр Андреевич. - Мы ведь просто не представляли, с чем предстоит столкнуться. Первое время даже бездумно лезли, куда попало. Это потом, когда несколько человек, получив сильную дозу, практически сразу покрылись язвочками и оказались в медсанбате, все стали осторожнее. Кровь у нас на анализ часто-густо брали. Но спасали не анализы, а дозиметры, аккуратность и опыт. Только плата за последний оказывалась велика. К примеру, усвоить, что в сильно заражённой местности во рту появляется неприятный привкус металла, можно только ценой здоровья».

Мыл машины, буровые установки и сёла

Их полк стоял у деревни Рудня Ильинецкая, что на западе Зоны, километрах в 20 от ЧАЭС.

«Территория была засыпана мраморным шлаком, который не давал проникать радиации, - продолжает Самарец. - Спали в огромных палатках, рассчитанных на 40 человек. Там стояли как обычные, так и двухъярусные кровати. Моим напарником был Сергей Кривошея из Родинского. Он служил в химвойсках в Венгрии, имел солидный опыт. С многофункциональной машиной АРС, имеющей огромную цистерну с водой, мы дежурили на ПУСО - пункте специальной обработки. Разводили в воде определённое количество синтетического порошка СФ-2У (предназначен для приготовления растворов, используемых для дезактивации вооружения и военной техники, дегазации и дезактивации авиационной техники и дегазации обмундирования ) и смывали с машин, идущих со стороны станции, всю гадость».

Проезжать разрешалось с фоном не выше 24 миллирентген, а авто шли порой с 600-700 мл-рентген. Взяв специальные шланги с «пистолетами» на конце (подобные есть на заправках), окатывали «возвращенцев». Порой в дело пускали и щётку. Работали в защитных костюмах - сплошных, из специальной резиновой ткани, в сапогах.

«Будто рыбаки, - улыбается Александр Андреевич. - А вот противогазы или армейские респираторы надевали далеко не всегда, хоть и надо было. Чаще использовали обычные марлевые «лепестки». После омовения измеряли результат с помощью дозиметрического прибора ДП-5».

Александр САМАРЕЦ неподалёку от территории своей части, у таблички с цифрой 4 - именно столько рентген было в том месте.

Однажды их направили мыть бурильные установки под самую ЧАЭС. Те делали скважины под идущие со стороны станции стоки, чтобы вода уходила глубоко под землю, а не впадала в речку Припять.

«Это было у самого «рыжего» или «чёрного леса», который очень пострадал от радиации. Иголки на деревьях там были не зелёные, а противно-ржавого цвета, - вспоминает Самарец. - Бурильщики трудились по три часа, мы же «ловили радики» все пять. Самое обидное, что в штабе сектора сменился человек, которые послал нас на это опасное задание. Так что полученную «дозу» нам так и не провели».

Было дело - мыли даже сёла, попавшие под радиационный удар

«Как-то ездили в сторону Киева, где обрабатывали населённый пункт, который называется Пески - как и тот, что находится недалеко от Донецка и очень пострадал в этом году от обстрелов, - продолжает чернобылец. - Колхоз там был богатый, крыши на домах - шиферные и железные. А вот в другом селе, на Житоморщине, хаты были крыты соломой да камышом. Глушь редкая, но разведка засекла там солидный уровень радиации - пролилось дождём облако, принесённое со стороны ЧАЭС. Нас прибыло машин 15. Обкапывали дома канавкой, делали в стороне уклон и яму, куда стекала бы вода после обработки. Часа четыре мы мыли всего одну хату. Но зато после этого уровень радиации в селе был в норме».

Смертельные отметки

А ещё Самарец оказался на крыше блоков ЧАЭС, где было настоящее пекло.

«На одной из отметок собирали графит, ядерное топливо, сбрасывая через парапет на отметку ниже. Лопатой. Бегом, потому что и 15 секунд чистого рабочего времени там - это огромный риск, - вспоминает он. - Как-то гребанул, а лопата застряла в смоле (жара стояла под 35 градусов). Так что схватил мусор прямо руками с бросил вниз. Ходок десять у меня таких было... Сколько тогда подхватил радиации - можно только догадываться. Ведь данные нам явно уменьшали».

Всё, что упало ниже, а также бетон и смолу (до уровня голой плиты) сбрасывали в дыру в крыше на ещё одной опаснейшей отметке. Что-то упаковывали в заранее расстеленный брезент и уносили вертолётами в могильники.

«Ещё до армии в сельском профучилище в Богодухове я получил специальность тракториста, - продолжает Александр Андреевич. - Даже поработал немного на полях: пахал, сеял, убирал. Навыки пригодились и здесь. Из трактора Т-25 соорудили бульдозер. Кабину охватили свинцом, оставив только маленькое окошко. Сзади всё закрывала тяжёлая просвинцованная резина. Поднимая её, можно было попасть в кабину. Фонило вокруг чудовищно. Работы по сбросу радиоактивного мусора в дыру на крыше я выполнял дважды, пробыв там сначала 15, а потом 10 минут».

По словам нашего земляка, роботы и механизмы не выдерживали напряжения, то и дело выходя из строя. А вот «биороботы» - люди - демонстрировали чудеса стойкости.

«Живности в Зоне я видел немного. Ворон хватало, одичавшие домашние свиньи бегали стадами. Случалось, лошадей ловили, - рассказывает Самарец. - Оставшиеся местные жители поражали своей беззаботностью: по грибы в лес ходили, огороды возделывали. Мы же старались все овощи-фрукты сперва ополоснуть своим химраствором, потом обычной водой, а уж затем кушать».

Болят тело и душа

«Потолок» тогда был 25 рентген. Самарцу записали 22,5 рентгена. По его подсчётам, на самом деле он получил около 62. Не меньше, по его мнению, досталось и землякам-шахтёрам, которые били штольни под реактор, чтобы охлаждать его.

«Когда вернулся в Димитров, детвора была дома, а жена на работе. Пришла - чуть в обморок не упала от счастья и неожиданности... Жаль, нет её уже, умерла в 2000-м. А пять лет назад не стало и дочки, - вздыхает ликвидатор аварии на ЧАЭС. - Но есть сын, внук».

А ещё - куча болячек. Уже через неделю после приезда в Зону его стал одолевать кашель. С тех пор наваливался каждую весну и осень. Бешеные приступы кашля привели к межбедренной грыже. Была череда операций, удалили желчный пузырь. Потом - онкология.

«Иммунитета нет, защиты организма - ноль. Сейчас нужна очередная операция, для которой, скорее всего, придётся ехать в Донецк. Да, там сейчас обстрелы. Но я их не боюсь... После Чернобыля и потерь, которые перенёс, я, кажется, уже ничего не боюсь, - признаётся Самарец. - Но как же больно оттого, что мы, положившие жизни и здоровье во время ликвидации той страшной аварии, сейчас оказались никому не нужны. Слышал, государство собирается в очередной раз пересмотреть выплаты чернобыльцам в сторону уменьшения и отменить ряд льгот. Мы живём в страшное время, но повод ли это экономить на тех, кто прошёл чернобыльский ад, и кого с каждым годом остаётся всё меньше и меньше?»

В Чернобыльскую Зону вернулись медведи, а в Украину - угроза новой катастрофы

Недавно учёные поделились сенсационной новостью - изображения, полученные с помощью фотоловушек (установлены для того, чтобы помочь понять, как радиационное облучение влияет сейчас на жизнь животных возле АЭС), свидетельствуют, что в т.н. «Зону отчуждения» вернулись бурые медведи. Мишек в этом районе не было более ста лет. И вот - на тебе!

Тем временем Европейский банк реконструкции и развития заверил, что выделит запланированный ранее кредит в размере 350 млн. евро. Их планируют направить на реализацию проекта «Укрытие», по которому должны построить новый саркофаг на ЧАЭС.

Если в 30-километровую «Зону отчуждения» возвращается жизнь, то другим территориям Украины грозит нешуточная опасность. Авария на Запорожской АЭС, которая произошла 28 ноября (официально - из-за повреждения обмотки трансформатора), всполошила многих. И хоть министр энергетики и угольной промышленности Украины Владимир Демчишин успокаивал, что эта авария «никак не связана с радиацией», а сам блок вновь запустили 5 декабря, - звоночек тревожный. По мнению специалистов, беда произошла из-за веерных отключений электричества, которыми сейчас мучают Украину.

Ещё одна беда просматривается на Донбассе. Из-за обстрелов остановились многие шахты, а если не откачивать из них воды, те могут вынести наружу немало радиоактивной или химической дряни, которой напичкана наша земля. К тому же, снаряды могут прилететь прямо в могильники, о которых мало кто знает. Последствия же окажутся похлеще чернобыльских...