Такие говорили Валентину Землянскому коллеги по шахте, потрясенные его талантом. Народный артист Украины, выступавший с трех лет и подаривший большую часть жизни Донецкому оперному театру, будет петь и сегодня, в день своего 80-летия.

Землянский - единственный баритон СССР, исполнивший партию Орфея из одноименного произведения Глюка. На его счету не только десятки опер, но и целые циклы песен и романсов, которых до сих помнит около пятисот. Он первым спел знаменитый «Рушничок», а также одно из лучших музыкальных произведений о нашем регионе - «Я родился в Донбассе». «Самая моя значимая победа - то, что я стал оперным певцом, - признается Валентин Александрович. - И в музучилище, и в консерватории находились преподаватели, твердившие, что я камерный исполнитель, которому в оперу нечего соваться. Ошибались…».

Как и мама, пел в шахте

Родившись в Горловке в шахтерской семье, Валя с детства был окружен песнями. Спасибо маме, Лидии Моисеевне.

- Она бередила души своим бесподобным сопрано, даже когда работала в ламповой на шахте, - вспоминает Землянский. - И отец-забойщик влюбился сначала в ее голос, а потом уж в нее. Чуть какое застолье - родственники просят: «Лидочка, спой!».

В три года Валентин в длинной холщовой рубашке бегал по магазинам с частушками. А когда собирались гости, мальчонку ставили на стул, и он выдавал: «Как у нашей Дуни!», которую тогда пел Краснознаменный ансамбль. Все прочили крохе карьеру артиста. И лишь отец, руководивший в свое время рядом шахт Донбасса, настаивал на «нормальном мужском горняцком труде, который всегда даст возможность семью прокормить». Валя действительно оказался в шахте. Но совсем не так, как видел это Александр Григорьевич.

- В 1946-м отца, который работал зам. директора по хозчасти на шахте около Никитовки, обвинили в продаже угля на сторону. Посадили в тюрьму. А нам и есть-то нечего, - вздыхает Землянский. - Так и стал я в 17 лет замерщиком горных выработок - маркшейдером. Лезу, бывало, по лаве, горло свербит от угольной пыли, а меня на песни пробивает. И пою, катясь на заднем месте (там были крутопадающие пласты - 56 градусов) да за стойки хватаясь. А ребята уговаривают: «Валя, а ну еще одну!». Не раз они мне говорили: «Ты, парень, иди на артиста учись. А мы за тебя уголек порубим».

Зарывался в песок, чтобы выздороветь

В 1948-м он поступил «на вокалиста» в Сталинское музучилише, которое находилось тогда в конце улицы Артема, у проходной ДМЗ.

- Двухэтажное зданьице всегда было в пыли. Но мы этого даже не замечали. Занимались рьяно, с огоньком, - вспоминает Валентин Александрович. - Ранило одно: меня предупреждали, что опера не светит - не те, мол, данные.

То же самое говорили некоторые «доброхоты» из Киевской консерватории, поступать в которую Землянский прибыл простуженным. Лечился, зарываясь в горячий песок у Днепра. «Это сейчас певцов штампуют «фабрики». А мы свой голос ставили годами», - говорит он.

Гнатюк «выжил» из Киева

Уже со второго курса он стал солистом хоровой капеллы украинского радио. Озвучивал фильмы, выступал по ТВ, работал в оперной студии при консерватории.

- Первая партия, которую исполнил, - Цыгана в «Сорочинской ярмарке» Мусоргского. А потом пел Онегина, на украинском языке. «Ви мені писали, не відмовляйтесь! Я читав душі невинне сповідання», - оглашает он комнату своим бархатным баритоном. И рассказывает, что в свое время на премьеру пушкинского шедевра, переведенного Рыльским, народ валил валом: «Даже двери сломали. Хохот стоял такой - на улице было слышно!». Есть классические вещи, которые убиваются переводом…

Нашего голосистого земляка звали в Ленинград, но тамошний климат был противопоказан Землянскому, переболевшему воспалением легких. Появилась возможность устроиться в Киевскую оперу, однако Дмитрий Гнатюк, блиставший там тогда, всё перечеркнул.

- Увидел, наверное, конкурента, - усмехается Валентин Александрович. - Я уже приходил, любовался своей фамилией в расписании оркестровых репетиций. А потом - бац! - и от ворот поворот… Так что можно сказать, что в Донецке я оказался благодаря Гнатюку, который не дал мне зацепиться в Киеве.

До шахтерской столицы был Воронеж, где Землянский работал в театре, созданном на базе оперетты. Как-то приехал в отпуск на родину, заглянул в Донецкую оперу, да так там и остался. Почти на 45 лет…

В Донецке сменил Гуляева

Жизнь сводила Валентина Александровича со многими известными людьми. Но особенно запал в сердце Юрий Гуляев, народный артист СССР, певший в разное время в Донецком, Киевском и Большом московском оперных театрах.

- Раньше перед сеансами кино давались небольшие концертики. И на одном из них, проходившем в кинотеатре им. Шевченко, во время моего выступления оказался Юра. Подошел и сказал: «Валя, у тебя прекрасный оперный голос!». И это он, у которого у самого был сказочный голосище, - смахивает слезу Валентин Александрович. - Иосиф Кобзон однажды сказал: «Как я проскочил между Магомаевым и Гуляевым? Как они не раздавили меня?».

По иронии судьбы Землянский занял в Донецком оперном театре место, оставшееся вакантным после того, как Гуляева сманили в Киев. Потом они периодически встречались во время гастролей, даже выпивали вместе после концертов на тюменских заводах, в гостях у местного партийного начальства на бывшей купеческой даче.

Яго? Бено!

Гастролируя по Италии, донецкие артисты выступали прямо на улицах городов: на площади ставили помост, декорации, пели без микрофона и исключительно на итальянском.

- Возили ряд спектаклей, включая «Отелло». В последнем я исполнял партию Яго, - рассказывает Землянский. - Спустя время мы в том же городе давали «Трубадура». Местные жители, завидев меня, поинтересовались: «Землянский?». Я говорю: «Си» («Да»). «Яго?» - продолжают они. Опять подтверждаю. И вдруг они начинают аплодировать, выкрикивая: «Бено!» («Прекрасно»).

Землянский выступал в амфитеатре Сиракуз, где в свое время бились гладиаторы, а также на сценах ГДР, Португалии, Испании. За годы служения опере объездил множество городов России и Украины, весь Донбасс. Его баритон звучал в шахтных нарядных, в больницах, санаториях, общежитиях.

- На гастролях часто вставал чуть свет, уходил на природу и пел там. Порой такая краса - душа заходится, - прикрывает глаза бывший солист оперы.

В парикмахерской затянул неаполитанскую...

Он распрощался с Донецким оперным театром осенью 2004-го.

- Хотел отметить 75-летие, поцеловать сцену и уйти, но приболел, так что меня попросили раньше, - вздыхает Землянский. - Спорить не стал...

Юбилей, по мнению Валентина Александровича, часто похож на гражданскую панихиду: главное действующее лицо обложено венками и его «отпевают». Так что он предпочитает выступать сам. Сегодня в областном Доме работников культуры, который вряд ли уместит всех поклонников творчества Землянского, он будет петь и читать стихи любимых Владимира Калиниченко и Булата Окуджавы.

- Готовясь к мероприятию, заглянул в парикмахерскую, где меня стригут по-современному, - проводит он рукой по ершику серебряных волос. - А там, как всегда, просят почитать стихи, попеть. Я и затянул неаполитанскую «Не забывай меня». Так благодарные слушатели выскочили даже из комнат, где делали маникюр и педикюр.

Подкорректировал шедевр о нашем крае

Валентин Землянский дружил с композитором Платоном Майбородой и даже стал первым исполнителем его знаменитого «Рушничка» («Рідна мати моя, ти ночей недоспала») на стихи Андрея Малышко.

- Мы писали этот шедевр всю ночь на студии Довженко для фильма «Літа молоді», - вспоминает народный артист. - Только там у героя - тенор, так что по тембру я не подошел. В конце концов записался Саша Таранец. Потом уже пел Гнатюк, другие. И всё же неофициальный дебют - за мной. Равно как исполнение шедевра донецкого композитора Альберта Водовозова.

«Я родился в Донбассе - крае угля и хлеба,
Крае вешних  садов и улыбчивых хат,
Где холмы терриконов умываются небом,
Где шахтерские звезды над копрами горят»,

- поет этот удивительный человек, до голоса которого большинству нынешних «звезд» расти и расти.

- Кстати, когда Альберт, которого я называл Альбертино, создавал эту чудесную песню, я подсказал ему, что третий куплет, в отличие от предыдущих, нужно сделать не в темпе вальса, а - маршем! «Мы же поем о Донбассе, где мощная экономика, где индустриальный пульс страны», - объяснял я. И он прислушался. Так что последний куплет звучит так, - и он поет совсем в другой - не лирической, а торжественной тональности:

«Я родился в Донбассе,
здесь прошло мое детство,
От него уходил я навстречу ветрам.
Я родился в Донбассе, и горячее  сердце
До последнего  стука
я Донбассу отдам».

В черной водолазке, а не в смокинге, в квартире, а не на сцене, он всё равно выглядит настоящим Артистом. И мы хлопаем от всей души: я - ладонями, а персидская кошка Сеньорита (для своих - Нюня) пепельного окраса, пришедшая на песню из другой комнаты, - своими огромными зелено-желтыми глазищами…

Я ехал со встречи, а песни, исполненные Валентином Землянским, всё еще звучали. Но не в голове или на диктофоне - в моем сердце. И звучат там до сих пор.

Валентин и Валентина

Однажды летом Землянский пришел к своему зубному врачу и обомлел. Там сидела пациентка - глаз не оторвать: загорелая, синеглазая, красивая. «Это была моя Валечка», - ласково улыбается он. Уже зрелые люди, имеющие детей от предыдущих браков, они начали встречаться. Преподаватель аудита и бухучета призналась, что еще студенткой бегала на его спектакли. Опять зачастила в театр, чтобы по-новому взглянуть на человека, вошедшего в сердце… И самой войти в его. «Если бы не Валя, я бы с вами сейчас не беседовал. Всё, что вы видите вокруг себя, - Землянский обводит рукой ухоженную квартиру, - это ее умение, дух и доброта».

Рецепт семейного счастья от Валентина Александровича прост: просыпаясь утром, улыбнуться друг другу, сказать добрые слова, а на протяжении всей жизни СЛЫШАТЬ любимого человека…

Сегодня он обязательно споет романс «Поцелуй же меня, моя душечка». Вроде бы - для всех, но прежде всего - для своей Валентины.