Вкладчице отказали в выдаче депозита, хотя деньги требовались для спасения ребенка.

До лечения чувствовал себя хорошо

В августе прошлого года Алеша поехал с бабушкой в Крым и вернулся с моря с глазным «ячменем», который долго не проходил.

- Отекло веко, и мы пошли по кругу: окулист-дерматолог-аллерголог, - рассказывает мама, Ольга Бахтиярова. - Наконец сделали МРТ и определили, что есть уплотнение на глазном дне. Из нейрохирургии нас отправили на онкообследование. Первый диагноз поставили: бластолейкоз под вопросом, и с тех пор мы ежедневно слышали от врачей всё новые, более страшные слова.

В отделении одной приличной больницы, где оказался ребенок, ему назначили гормональное лечение, а затем - курс химиотерапии, до начала которого Алеша чувствовал себя хорошо. «Ячмень» мальчику абсолютно не мешал.

- Он «сгорел» за три недели «химии», хотя нас госпитализировали с раком начальной стадии, - срывающимся голосом продолжает Ольга. - Ровно за месяц до смерти Алеша веселился, прыгал, танцевал на дне рождения моих младших детей-двойняшек…

Ольга Бахтиярова с последним фото сына - ­за три дня до смерти Алеши мама делала ему стрижку. Мальчик оставался пухленьким, жизнерадостным, красивым, совсем не похожим на «смертника».

Ребенок умер 19 ноября прошлого года, даже не закончив начальный курс лечения. Это стало шоком для родителей и учеников школы №32 Донецка, в которой Алеша был старостой 7 «б».

Ольга считает, что сына «залечили», потому что частный врач-диагност, проведя обследование, поставил под сомнение лейкоз и предупредил, что химиотерапия может убить мальчика, с учетом слабости его иммунитета. А посмертная судмедэкспертиза не  подтвердила последний диагноз - саркома.

Есть у этой трагедии и еще одна грань - финансовая.

Только шприцев и капельниц Алеше сразу потребовалось на 500 гривен. Соседи по палате, сражавшиеся с раком уже три года, рассказывали, что успели потратить 180 тысяч долларов (сумма, с точки зрения госслужащей Бахтияровой, фантастическая). Первый список препаратов, который выдали несчастной семье, «потянул» на десять тысяч гривен. Говорили, что лечение потребует как минимум в 20 раз больше - и это, если оставаться в своем городе. А родные думали везти мальчика в Москву и даже в Бохум. Только нужно было поскорей собрать нужную сумму...

Не отдали 32 тысячи

Дядя Алеши - Александр Кудинов - взял на себя денежную сторону борьбы за спасение ребенка. Первой на просьбу откликнулась сестра Кудинова - Любовь Швец, которая живет в поселке Новый Свет. Любовь Григорьевна решила разорвать один из своих депозитных договоров. Но в Старобешево, где Швец заключала соглашение с банком, у нее не приняли письменное заявление с просьбой о выдаче 32 тысяч гривен.

- Там сестру выслушали и направили в Донецкое отделение, предупредив, что шансов забрать деньги нет, - рассказывает Александр. - Ну, разве только если мы принесем документ о необходимости лечения именно на эту сумму. А кто же даст такую справку? У нас по Конституции медицина бесплатная… Причем банк оставался с выгодой, так как пользовался деньгами сестры достаточно долго и в случае досрочного расторжения она теряла процент.

23 октября, действуя по доверенности, Александр Кудинов от имени сестры подал заявление в банк Донецка. И только 16 декабря, когда Алеши уже не стало, пришел ответ: Швец отказали в просьбе, ссылаясь на распоряжение НБУ № 319 от 11 октября 2008 года, наложившее запрет на досрочную выплату по депозитам.

Будучи юристом, Кудинов замечает, что постановление Нацбанка носит рекомендательный характер и не отменяет норм гражданского права.

- Когда людям не отдают их собственные деньги - это сенсация для цивилизованного мира. Эти деньги наши, и мы имеем право ими распоряжаться! Нацбанк своим постановлением нарушил статью 1060 Гражданского кодекса Украины, где говорится, что банк обязан выдавать средства по первому требованию вкладчика. Постановление, утверждающее обратное, является юридически ничтожным. К тому же, промедлив, банк нарушил требования Закона «Об обращении граждан» - ответ необходимо давать в течение месяца. Пока банк раздумывал, Алеша умер…

27 января Любовь Швец обратилась в суд с иском о возвращении вклада и возмещении морального вреда, который оценила в сто тысяч гривен. В исковом заявлении указала, что 12-летний ребенок умер на руках у ее брата.

- Имея деньги, я не смогла помочь - мне теперь никогда не избавиться от чувства вины перед этим ребенком, - говорит Любовь Григорьевна. - Будь у нас тогда на руках 32 тысячи, мы бы отправили Алешу в лучшую больницу.

Смерть - не форс-мажор

Муж Раисы Резниковой умер полтора года назад, но банк до сих пор не вернул вклад, сделанный покойным.

В 2006 году дончанин Владимир Резников положил 10 тысяч гривен на депозит, а меньше чем через год скончался. Вдова имела полное право получить вклад через полгода (вступив в наследство). В банке этого не отрицают, но говорят: право-то вы имеете, а вот возможности - нет. Ссылаются на мораторий Нацбанка, хотя на случай с умершим вкладчиком это постановление не распространяется. Документы Резниковых три месяца назад были отправлены в главный офис, вопрос рассматривается.

- А тем временем сбережения мужа подешевели уже почти вдвое. Во время последнего разговора с банковским служащим я услышала, что смерть клиента банка не относится к форс-мажорным обстоятельствам, - говорит Раиса Резникова.