Взгляд сквозь годы: Эхо Чернобыля - навсегда

26 апреля исполняется ровно тридцать лет со дня аварии на Чернобыльской АЭС

До конца года будет построен саркофаг

В настоящее время над разрушенным четвёртым энергоблоком идёт сооружение нового укрытия и сухого хранилища для отработанного ядерного топлива. Работы планируется завершить до конца 2016 года. Как отмечает глава ЧАЭС Игорь Грамоткин, фактически все проекты вступили в завершающую фазу. «В этом году мы заканчиваем все работы по сооружению нового безопасного конфайнмента. Надеемся, что в конце года нам удастся надвинуть новое защитное сооружение на четвёртый энергоблок», - уверяет Грамоткин.

В 2017 году эти объекты введут в эксплуатацию. Со следующего года стартует фаза окончательного закрытия и консервации.

Напомним, что в 2007 году Чернобыльская АЭС и концерн Novarka подписали контракт на строительство нового безопасного конфайнмента над объектом «Укрытие» Чернобыльской АЭС со стартовой стоимостью сооружения в 980 млн евро. Спустя шесть лет стоимость строительства объекта была увеличена на 500 млн евро.

Масштабов катастрофы никто сразу не осознал

Первыми на место происшествия прибыли пожарные. Они боролись с огнём в брезентовых робах и касках. Других средств защиты у них не было. О радиационной угрозе никто тогда не думал. Лишь спустя несколько часов стала появляться информация, что ночной пожар отличается от обычного. Утром пожарные, работавшие на станции, начали терять сознание - стало сказываться лучевое поражение. 136 сотрудников и спасателей получили огромную дозу облучения, каждый четвёртый умер в первые месяцы после аварии. Владимир Бронников, работавший с 1976 по 1985 гг. заместителем главного инженера Чернобыльской АЭС, вспоминает, что 26 апреля никто ещё не представлял истинных масштабов случившегося: «В момент аварии я был в Припяти проездом. Первый дом на выезде из города. Со мной была семья, дети - они ещё не успели переехать к новому месту моей работы. Взрыва я не видел. Ночью понял, что произошло какое-то событие - слишком много машин ездило мимо дома, утром увидел, что моют дороги. Масштабы случившегося понял только в ночь на 27 апреля, когда часть персонала приехала вечером домой со станции и рассказала, что произошло. Я не верил, думал - врут. А с утра 27 апреля я приступил к исполнению обязанностей главного инженера станции. Моей задачей было локализировать аварию. Чтобы понять масштабы случившегося моей группе потребовалось около пяти дней».

В первые дни после аварии в четвёртом энергоблоке люди в радиусе 30 километров от АЭС были вынуждены покинуть свои дома - эвакуации подлежали свыше 115 тысяч человек. Для того, чтобы минимизировать последствия страшной катастрофы было привлечено более 600 тысяч ликвидаторов и огромное количество спецтехники. Инженерные войска, шахтёры и прочие специалисты вырывали тоннели под реактором, окапывали дамбы возле реки Припять, откачивали воду из реакторных помещений. Необходимо было пресечь распространение заражённой воды и сплавов, чтобы предотвратить распространение заражения на грунтовые воды и Днепр.

Сотни мелких сёл и посёлков были навсегда захоронены посредством тяжёлой техники. По причине того, что заражение распространилось на близлежащие территории, правительство страны было вынуждено вывести из сельскохозяйственного оборота свыше пяти миллионов гектаров земли. 150 тысяч квадратных километров вокруг станции стали непригодными для проживания.

Одним из страшных последствий аварии явилось образовавшееся радиоактивное облако, выпавшее в виде осадков в других регионах Украины, в Белоруссии, в Ленинградской области РФ, Чувашии, Мордовии, Европе.

В странах, пострадавших от аварии на ЧАЭС, в течение минувших десятилетий ведётся регистр участников ликвидации последствия аварии, людей, выселенных из 30-километровой зоны, а также их детей. Эксперты отмечают, что сведения о том, каково здоровье у рождающихся детей ликвидаторов, неутешительны. Увеличивается заболеваемость по многим типам болезней. Считается, что большая часть смертельных случаев, связанных с воздействием радиации, была или будет вызвана онкологическими заболеваниями.

Десятилетия сделали опасность нестрашной

Для журналиста Петра Черных, прожившего всю сознательную жизнь в Киеве, «чернобыльская тема» - больная, обсуждая которую Черных не пытается удержаться от субъективных суждений: «…Хорошо помню, как радовались одноклассники, когда в мае 1986-го в киевских школах отменили занятия. Радость, правда, быстро миновала, когда выяснилось, что родители ни под каким видом не выпускают из дому, заставляют сидеть с закрытыми окнами и мыть пол по четыре раза в день. Мучение вскоре закончилось, потому что школа чуть ли не в полном составе выехала в пионерский лагерь под Мариуполем. Некоторые, правда, уехали с родителями ещё до конца апреля - всё зависело от информированности о степени угрозы. К примеру, даже рядовые сотрудники Высшей партийной школы при ЦК Компартии Украины уже 28 апреля 1986 года прекрасно знали, что из Киева нужно уезжать, как можно быстрее и как можно дальше. В то же время, директор одной из школ на Оболони даже после майских праздников требовал 100-процентной явки учащихся и обещал писать письма на работу родителям «прогульщиков». Как выяснилось потом, уезжать нужно было 25 апреля. Подтверждением тому огромное количество моих ровесников с тонким полукруглым шрамом в основании шеи. И не важно, увезли их из Киева 1-го или 15-го мая - это тоже фактически пострадавшие киевляне - «чернобыльцы». Подавляющее большинство из них живут, не пользуясь никакими статусами или льготами, а исправно выплачивая налоги, из которых затем и платятся «чернобыльские» пенсии».

Как отмечает Черных, в украинском обществе стала настойчиво проводиться мысль о том, что «чернобыльская катастрофа» стала достоянием прошлого, что всё это было «давно и неправда» (в том смысле, что всё страшное уже позади), а, значит, пора перестать шарахаться от слов «зона отчуждения» - со всеми вытекающими отсюда последствиями».

«Конечно, десятилетия идут, и в том же Киеве уже много-много лет не моют ежедневно улицы из поливальных машин, не собирают в громадные полиэтиленовые пакеты опавшие по осени листья, дабы вывезти их за пределы столицы и «захоронить» в спецместах, чтобы не «фонили», давно не пекут специальные ярко-морковные «каротиновые» батоны со спецдобавками, давно уже родители не запрещают детям «тащить в дом радиацию» - то есть собирать гербарии и прочие природные интересности.... И разве, что наливая в гранчаки красное вино, переживший Чернобыль народ иногда по привычке приговаривает «ну, от радиации» или на базаре хозяйка, покупая картошку-капусту переспросит «звідкіля Ви привезли?» с тем особым смыслом, с которым спрашивали об этом киевские хозяйки в 1986 году...», - делится журналист.

В Киев везут радиоактивные дары природы

Сегодня Чернобыль и территория вокруг него - своеобразный экскурсионный маршрут, который частенько посещают любители острых ощущений. «Впечатления от увиденного невесёлые, - поделился с корреспондентом «Донбасса» киевлянин Максим, побывавший недавно в Чернобыле. - Улицы, здания - всё несёт на себе отпечаток той страшной трагедии, когда в один день отсюда уехали люди. Дома, вещи, мебель, детские игрушки - всё было брошено. Вещи так и лежат нетронутые, на тех же местах, где их оставили. Всё порыто толстым слоем смертоносной пыли. Воображение поражают деревья, которые растут посреди домов. Видно, что Природа полностью победила цивилизацию».

Впрочем, Чернобыль привлекает не только туристов, но и любителей поживиться путём противозаконной деятельности.

По словам лесника, работающего недалеко от объекта «Укрытие», в Полесском, Ивановском, Чернобыльском районах деревья вырубаются десятками гектаров. «…Причём, ценные деревья из категории «гослеса», которым по 70-80 лет. Основная масса вывозится вечером или ночью, на выходных. Как только машина выехала за пределы зоны, у груза появляются другие, легальные документы. А пожары устраивают для того, чтобы было невозможно подсчитать, сколько леса вырезано - сорок или сто гектаров, - поясняет мужчина, добавляя, что ежедневно видит три-четыре грузовика с полуприцепом, груженых сосной. - Ясно, что всё идёт за бесценок, деревья режут на доски. Местные к вырубкам подходить боятся».

Слова лесника подтверждают и сталкеры, люди, которые нелегально попадают в зону отчуждения. «Я видел, как в районе села Копачи очень много нарубили сосен и сложили под ЛЭП. Около Полесского видел груженный прицеп, ради интереса померял: радиационный фон превышен в два-три раза. Возле пгт. Копачи масштабная вырубка - около транзитной дороги Киев-Овруч. Брёвна были аккуратно сложены около дороги, срезы подписаны, но специальных металлических пластин с указанием, откуда древесина, на них не было», - рассказывает сталкер Стас.

Житель Киева Олег уверен, что «нелегальный» лес прямым ходом направляется в столицу и прилегающие районы на изготовление мебели. «Я собираюсь обзавестись дозиметром и измерять уровень радиации, покупая что-либо из мебели или любую другую деревянную вещь, например, лыжи для себя или санки для сынишки. Также и при покупке новогодней ёлки просто необходимо держать в руках дозиметр, чтобы вместо праздника не принести в дом беду», - поясняет Олег.

Сталкеры уверены, что «золотой жилой» для нечистых на руку любителей наживы является также и металлолом, поскольку из Зоны вывозится железо, медь, алюминий.

Общественник Игорь Андриенко, много времени посвятивший экологическим вопросам в Киеве, заявляет, что из Зоны вывозится немало даров природы: «Знаю из проверенных источников, что сюда, в Киев и прилегающие районы, привозят рыбу из Припяти. А уж о грибах и ягодах и говорить не приходится. Через КПП никто, конечно, не везёт, для этого есть свои пути, обходные. Сбор даров природы поставлен достаточно широко. Этим занимаются местные жители, есть оптовики. Реализуются грибы и черника, как правило, на маленьких рыночках в Киеве, где нет никаких проверяющих, а то и вовсе возле станций метро».

Марина ЛИТВИНОВА.