"Дюймовочка" спасала воинов на поле боя, а шахтеров - под землей

«Сестричка, сестричка, - шептал прокушенными от боли губами раненый, практически лишенный ноги после взрыва. - Добей меня, добей, пожалуйста»… «Тише, милый, тише, - успокаивала она двадцатилетнего парня, отталкивая протянутый ей автомат, пряча подальше свой наган и гладя солдатика дрожащей рукой по липким от пота, грязи и крови волосам. - Всё будет хорошо… Ты еще на свадьбе внуков потанцуешь». Скольких их, истерзанных пулями и осколками, она вынесла с поля боя, дончанка Анна Ревзина сказать не берется. Только во время боев за Сталинград - около сотни. А ведь ранее были не менее яростные сражения за Донбасс, который, к сожалению, пришлось оставить. Медицине она отдала почти 60 лет. Сейчас этой маленькой женщине с большим сердцем идет 93-й год. Мы встретились с ней накануне отмечаемого 12 мая Всемирного дня медицинских сестер.

Старшая из пятерых детей, она родилась в семье крестьян одного из сел Воронежской области. Как только началась коллективизация, переехали в Кадиевку, что на Луганщине. Глава семьи устроился на шахту им. Ильича, а она в одинна-дцать лет впервые пошла в школу. Ранее грамоте да арифметике кое-как обучал отец.

- Лично дарила цветы легендарному горняку Алексею Стаханову, в честь которого позже переименовали Кадиевку. Совершивший в тех местах трудовой подвиг, был он обычный человек, никакого героя из себя не строил, - вспоминает Анна Федоровна.

После семилетки пошла в медицинский техникум там же, в будущем Стаханове. Особо не выбирала - лишь бы ближе к семье. Через три года стала работать фельдшером в Ирмино. О войне, как и многие, узнала из большого репродуктора, висевшего прямо на улице. В ту же ночь, когда дежурила в больнице, ей принесли повестку.

- В Горловке формировался 175-й полк 20-й дивизии НКВД. Туда я и попала, - продолжает Ревзина. - Потом был Славянск, где мы занимались охраной особо важных предприятий, обучаясь по ходу дела обращаться с оружием. Ходила на стрельбы в поле и я, 22-летняя фельдшер роты. Училась стрелять из нагана, который всегда имелся при мне, из винтовки, пулемета. Через окопы прыгала. Занималась и прямыми обязанностями: делала уколы, снабжала солдат таблетками, в том числе и обеззораживающими воду.

Такой Аня была в годы войны.

В первый бой лейтенант медслужбы вступила в ноябре 41-го на территории Луганщины под Ровеньками.

- Ночью началась пальба, попер немец, - вспоминает она. - Пули свистят, почти сразу поднялся крик: «Санитара!». Первого солдата, пожилого мужчину, ранило в грудь. Оттащила его в ярок, перевязала. За новым поползла. И так почти сутки… Машин не было, за ранеными прибывали подводы, на которых их доставляли в госпиталь. Страшно, конечно, было, но времени это осознать не оставалось. Жгут наложишь, перевязку сделаешь - и снова под пули, за очередным страдальцем.

Кто-то орал от боли, кто-то мычал, кто-то крыл матом. А она шептала: «Потерпи, миленький, потерпи, голубчик. Скоро станет легче». Даже если знала, что легче уже не станет…

«Сестричка» росточком всего в 153 см и весом, не доходившим до 50 кг, таскала на себе мужиков в два раза тяжелее. Через боль - их и свою, через «не могу». Некоторые помогали, отталкиваясь ногами, руками. Но были ведь и те, кто потерял сознание. Таких «дюймовочка» старалась уложить на шинельку и тащить, тащить. А ведь нужно было еще прихватить всю амуницию раненого.

- Убитых собирали уже ночью, когда бой стихал. Страшные позы у них были, особенно, если мороз ударял. Кто-то застыл, делая себе перевязку. Кусок бинта так и остался висеть, задеревенев. Другой солдатик - на коленях, третий - на боку. Будто скульптуры в каком-то парке, - вздрагивает Анна Федоровна.

Однажды во время боя, который ее часть вела уже под Дебальцево, Аня, доставляя очередного раненого в безопасную лощину, увидела, что из ближайшей посадки высыпали немцы. Обошли наших с тыла. И она с покалеченными бойцами приняла бой. Била из нагана, что-то кричала, закрывала тех, кто был без сознания, своим телом. Потом подоспели основные силы и отогнали фашистов, немало потерявших во время этой вылазки. За ту схватку «дюймовочка» получила медаль «За отвагу».

В августе 42-го Анна оказалась в стоящем в Сталинграде 178 полку по охране важных предприятий промышленности. Город тогда был еще городом. В развалины он превратился после 23-го числа того же месяца, когда немецкая бомбардировка уничтожила более половины жилого фонда и убила свыше 40 тысяч человек.

- Раненых держали в канализации, которая уже не работала, - вспоминает фронтовик. - Ночью переправляли в тыл на пароме. Запомнилось, как горюче-смазочные материалы вытекли в Волгу, и река пылала.

Она участвовала в боях и на подступах к городу, и в нем самом, даже в танковых атаках. Когда солдаты бежали в атаку, возле маленькой медсестрички всегда старались держаться двое. Этакие телохранители.

За те сражения у нее есть медаль «За оборону Сталинграда», благодарность от маршала Гречко.

После этого ада ее фронтовая деятельность завершилась. Ставшую уже старшим лейтенантом Анну, получившую осколочные ранения и у Дебальцево, и в Сталинграде (досталось правым колену и плечу, левой части лица), оставили в тылу, в Чапаевске Куйбышевской (теперь - Самарской) области. Там работали военные заводы, которые охраняли внутренние войска НКВД, где служила и она.

- В Чапаевске встретила и Михаила Григорьевича, - ласково кивает она на супруга. - У нас схожий боевой путь. Миша тоже на войне с первых дней: пошел в военкомат, едва отгуляв выпускной в парке им. Щербакова теперешнего Донецка. Защищал Донбасс, был ранен в Сталинграде.

Анна и Михаил поженились 23 февраля 45-го. В ее день рождения, в победный год. Вместе они до сих пор, воспитали двоих сыновей и 14 внуков. Теперь вот радуются правнукам…

«Я и сейчас еще ого-го!»

Из армии Анна Федоровна ушла в 1946 году, когда родила старшего сына. До середины 50-х колесила с мужем-военным по всей Средней Азии.

- А с медициной я не расставалась, - делится эта удивительная женщина. - В Таджикистане даже в роддоме год проработала. В 1954-м, когда прибыли в Донецк, пошла на шахту №30, что на Рутченково. Была фельдшером подземного медпункта. Лазала на почти километровой глубине, чтобы срочно оказать помощь тем, кто попал под завал. Но чаще шахтеры сами приносили пострадавшего в мою махонькую комнатушку. Накладывала шины, делала обезболивающий укол. Потом уже бедолагу поднимали на поверхность.

Позже она трудилась в различных медучреждениях Буденновского и Киевского районов вплоть до марта 2000 года. На пенсию ушла, когда ей было за 80, а трудовой стаж дошел почти до 60 лет. «Я и сейчас еще ого-го! - улыбается Ревзина. - Даже читаю без очков».