В хостеле Галина - главная. На стене висит объявление, написанное крупными буквами: «Во всём слушаться коменданта». Этот закон постояльцы (которых три десятка) соблюдают неукоснительно, как, впрочем, и все остальные правила общежития. Иначе нельзя.

«Конечно, работа трудная, - говорит Галина. - Выходных дней нет. Ложишься спать позже всех, встаёшь раньше всех. За порядком надо следить, уборку делать. Надо быть такой «мамочкой» - споры разрешать, ссоры прекращать, разводить ссорящихся в разные стороны. Когда уговорами, когда и угрозами выселить. Но мне именно такая работа сейчас и нужна. Чтобы в неё погрузиться. И ни о чём не думать».

Галина Николаевна Азархова уехала из родного посёлка Пески в ноябре. Когда снаряд, прилетевший из ночной темноты, разрушил дом, превратил в щепки мебель и скосил сад.

Последнее время ютились в подвале

С июля женщина осталась в доме одна, спешно выпроводив дочь с зятем и внучкой к бывшему мужу в Белую Церковь. «Дочка не хотела без меня уезжать, но понимала, что другого выхода нет. У отца там другая семья. Куда мне было ехать? А молодым надо было ребёнка спасать», - рассказывает Галина.

Она долго не хотела уходить в погреб, когда начинались обстрелы. «Фаталисткой была, - улыбается невесело. - Считала, что суждено, то и случится. Что уж от Судьбы убегать…».  Но когда соседский дом, словно карточный, рассыпался от прямого попадания, Галина Николаевна поняла, что хорошо, конечно, во всём на Судьбу полагаться, но надо бы ей и помогать иногда.

Счастливое прошлое.

Соседи из того самого, разбитого, дома, пожилая супружеская пара, разделили с Галиной «подвальный» кров. «Так мы и стали жить  в тесноте и без обид, - рассказывает женщина. - Всё общее у нас было - и еда, и вещи. Особенно когда осень наступила, и холода пришли. К тому времени и мой дом тоже весь был в дырах. Дедушка-сосед из бочки сделал что-то вроде «буржуйки», вот она нас и согревала. Дров хватало, сады наши все искромсаны были. А еду готовили в их летней кухоньке, которая чудом целой оставалась. Утром прибежим, печку быстренько протопим, что-нибудь приготовим покушать, и - бегом в свой погреб. По ночам, в темноте сидим, слушаем, как наверху всё грохочет и взрывается, молимся…»

Однажды ночью громыхнуло так, что земля затряслась, и банки с купоркой с полки посыпались. «Я так и поняла, что дома уже нет, - вспоминает женщина. - Только затихло, наверх поднялась и точно - вокруг пыль, обломки, запах гари. Хорошо, что погреб ближе к сараю находился, не в самом доме, а то и нас бы засыпало».

После этого Галина поняла, что «высижавать» на родном пепелище больше нечего, надо уезжать: «Как раз за моими соседями сын приехал из Волновахи, чтобы к себе забрать. Вот они и заявили, что без меня никуда не поедут. Мы же за эти месяцы сроднились с ними. Я в последний раз по дому, по тому, что от него осталось, прошлась, фотографии подобрала, книгу со стихами Цветаевой, дочкину любимую. А больше и нечего было брать, всё сгорело, разлетелось, разрушилось. Хорошо хоть деньги и документы у меня с собой в погребе были. А кошки наши убежали. С ними я даже не простилась…».

Новая жизнь

Куда именно ехать, Галина долго не задумывалась. Единственные родные люди её находились в Белой Церкви, потому женщина отправилась как можно ближе к ним - в Киев. «Особенно не переживала, была уверена, что устроюсь. Да и как-то после пережитого, острота восприимчивости исчезла. Думалось: что будет, то и будет. Всё равно вся жизнь уже разрушена», - говорит женщина.

Галина Николаевна рассказала, что первое время она снимала койко-место у одной киевлянки недалеко от вокзала. А затем перебралась в хостел. «Моя квартирная хозяйка мне и посоветовала так сделать, - поясняет Азархова. - Здесь, в Киеве, если честно говорить, не особо жалуют тех, у кого в паспорте прописка Донецкой или Луганской областей. Вот она, видно, и хотела, чтобы я поскорее съехала. Но собственно для меня это оказалось лучшим вариантом».

В Киеве - развитая сеть хостелов. Живут в них в основном студенты и люди, приехавшие на заработки: «Я в первый раз, когда увидела, что комната на десять человек, что в одной комнате спят и мужчины, и женщины, так ужаснулась. Думала, что никогда здесь уснуть не смогу. Но очень быстро привыкла, тем более, что люди вокруг оказались спокойными доброжелательными и старались не шуметь, чтобы не разбудить тех, кто спит. Особенно я любила проводить время в кухне или гостиной. Здесь всегда люди. Всегда разговоры какие-то, весело. И как-то тяжёлые мысли уходили прочь».

Вскоре Галина Николаевна подружилась с Ириной Алексеевной, которая приехала в Киев из Харькова на заработки. «Тоже одинокая, как и я, - говорит Галина. - Мужа нет, сын с невесткой не очень-то её жалуют, у них своя семья. Вот она и приехала сюда, устроилась домработницей, неплохо зарабатывает. Я тоже решила по её примеру найти работу домработницы».

Но прежде, чем она приступила к поиску, на стене в гостиной появилось объявление о том, что требуется комендант. Надежда, которая работала комендантом до того дня, рассчитывалась и возвращалась домой нянчить внука.

«Сразу и работа, и жильё бесплатное, - объясняет Азархова. - Так что я раздумывать долго не стала, а тут же набрала номер главного офиса. Побаивалась первое время: вдруг у меня что-то не получится? Но моя подруга, Ирина, меня поддержала и пообещала помогать, если что…».

Мечты о прошлом

Галина Николаевна перебирает свои немногие фотографии. «Внучечка Викуся, - показывает одну за другой. - Это - наши кошки Баська и Мурзик, где они сейчас, бедные? Это - мои гладиолусы. Красота какая была, когда они цвели, душа пела…».

Несколько фото - всё, что осталось у женщины от прошлой жизни. В той жизни остался дом, в котором выросла дочь, сад и цветник, которые Галина холила и лелеяла, четвероногие любимцы, которые всегда были членами семьи.

Пушистых любимцев теперь можно увидеть лишь на фото.

«У нас в посёлке очень много зелени было, - с тихой грустью рассказывает женщина. - И вечера были необыкновенные - тихие, звенящие, бархатные. Знаю, что не только я тоскую сегодня о прошлом, все мы, жители посёлка, все, кого война прогнала из родного дома, кто вынужден жить на чужбине, все очень скучают и отдали бы, наверное, полжизни, чтобы вернуть то, что было… Скорей бы война прекратилась, обстрелы закончились! Мы вернёмся все. Пусть уже нет домов, пусть одни развалины. Ну и что? В сараях, в землянках будем жить. Со временем отстроимся, всё наладится. Лишь бы вернуться домой…»

Расстреляно сердце Донетчины

Посёлок Пески, в котором ещё полтора года назад проживало более двух тысяч жителей, неофициально считался центром Донецкой области. Хотя, конечно, какого-нибудь символического знака на этот счёт установлено не было - ни столба, ни камня. Но каждый посельчанин об этом факте знал и им гордился. Свой тихий, полный зелени посёлок местные жители любили и, если приходилось родные края покидать, уезжали из него неохотно.

В мае 2014 в Пески пришла война. За прошедшие месяцы от уютных домов и зелёных улиц остались лишь руины. Сегодня в посёлочке практически не осталось жителей, все разъехались, спасаясь от обстрелов.