...говорит полковник в отставке, дончанин Иван Белицкий, совершивший в годы Великой Отечественной войны более ста боевых вылетов. Ему идет 90-й год, но задора и огня в ветеране, освобождавшем Украину от фашистской заразы, - куда там многим молодым!

Сам рулил, стрелял и бомбил

- «Кольчужку» сразу надевать или попозже? - приветливо улыбается Иван Михайлович, - кивая на мундир железнодорожника (40 лет отдал этому поприщу на гражданке!), усыпанный наградами. Решаем, что лучше потом... А то удерживать на себе вес трех орденов Боевого Красного Знамени, ордена Красной Звезды, орденов Великой Отечественной войны, медали «За освобождение Праги» и массы прочих ветерану тяжело. Приятно, почетно, но - тяжело...

Уроженцу Луганской области Белицкому, с которым мы беседуем накануне Дня защитника Отечества (а он защищал его под свист пуль и снарядов), выпало служить в составе 565-го гвардейского штурмового авиационного полка, сражавшегося на 1-м и  40-м Украинских фронтах.

- Когда началась война, я уже окончил Лисичанский аэроклуб и летное училище. Но на фронт взяли сначала всех инструкторов, потом стрелков (их почти всех побили над Керченским проливом). Мой же черед пришел в 1943-м, когда я освоил штурмовик Ил-2.

Говорить об этом самолете он может часами, показывая на газетном фото своего любимца, где стояли пулеметы, куда загружали бомбы.

- Я сам и ориентировку делал, и стрелял, и бомбил. За спиной - один воздушный стрелок с крупнокалиберным пулеметом, чтобы защищать меня с хвоста, когда налетят истребители. У меня же левая рука постоянно на газу, - делает он соответствующий жест. - Правая - на небольшом руле, на котором кнопки: связь со стрелком и полком, а также приводящие в действие пушки, пулеметы, бомбосбрасыватель. Мог я открыть бомболюки и вручную, особым рычагом. Это даже рекомендовалось, потому что маленькие противотанковые бомбы, ПТАБы, заряженные тротилом, могли застрять. И бабахнуть при посадке. Был у нас такой случай, к счастью, бомба лишь загорелась, не взорвавшись.

Чаще всего с ПТАБами летели на танки. Загружали «подарки» - и вперед!

- Помню, получили мы ориентировку: около полусотни немецких танков готовятся к прорыву. Нужно их остановить. Зарядили нас, шесть самолетов, по полной программе. И дали мы им жару! Бомбили, пикируя, - делает ветеран плавный жест кистью. - Все эти танки там и остались.

Черные цветы в небе

На первое боевое задание Иван отправился из Староконстантинова (Хмельницкая область). «Летим, а вокруг что-то черное, будто цветы в небе распускаются. Потом уже я узнал, что это были зенитки. Попали бы по нам - капут!» - уверяет Иван Михайлович.

Работали, как часы: сначала предварительная разведка, потом вылет на 15-20 км в тыл противника. Пикирование, сброс бомб и реактивных снарядов на заранее намеченные цели (ж/д станции, переправы, тяжелую артиллерию, пехоту, автоколонны), разворот на следующий заход - удар из пушек и пулеметов. Отстрелялись - и домой!

Донбасский летчик Иван Белицкий с боевыми товарищами в мае победного 45-го.

Когда освобождали Тернополь, Иван Михайлович был уже ведомым в шестерке самолетов. Их предупредили: на линии фронта работают «катюши». Но как подлетите, те перестанут бить.

- Так и вышло, - кивает фронтовик. - Подходим мы к цели - окопам противника. Вдруг ка-а-ак кинет мой самолет. Это немецкие зенитки огрызались. Если бы чуть ниже был, ничего бы от меня не осталось. Сделали мы свое дело, вернулись. Все живы-здоровы. А следующие шесть самолетов вел командир эскадрильи. И как раз его самолет разнесло пополам прямым попаданием.

Прошли в метре над Днестром

Когда стояли в Стрые (Львовская область), он летал через Карпаты - обстреливать противника крупнокалиберными фугасными снарядами на румынской территории.

- Однажды накрыл в горах автоколонну: пехота, боеприпасы. Немчура во все стороны сыпанула, а машины - как на ладони. Захода три-четыре сделал. Размолотил их, как хотел. И лишь когда вернулся, увидел, что в фюзеляже - дыра величиной с кулак, - качает головой ветеран.

Последним мог стать и налет на очередную железнодорожную станцию, куда получил приказ сбросить бомбу замедленного действия, чтобы разнести пути, затормозив продвижение эшелонов противника.

- Я нарвался на танки, стоящие на бугре. Снизился до высоты 50 метров, иначе запросто сбить могут, - объясняет Белицкий. - На бреющем полете прошел наискосок станцию, сбросил груз. Стрелок кричит секунд через десять: «Взорвалось!». Несемся назад уже другим путем, потому что на том «засветились». На пути мост, а с него уже «плюют» зенитки. И тогда мы пошли буквально в метре над Днестром, чтобы не достать нас ни пушками, ни пулеметами. Проскочили…

Приходилось схватываться и с истребителями. Как-то поставили под крылья двух Ил-2 - его и напарника - фотоаппараты. Нужно было снять метров с 50 дороги для будущего продвижения танкистов.

- Если будут истребки, сказал я ему - спускайся вниз и - к лесу. Там им неудобно за нами гоняться, - рассказывает полковник. - Но когда налетели «мессершмитты», Андрюша, напарник, зачем-то вверх рванул. Слава Богу, доковылял потом к аэродрому: машина пулями «покусана», кабина разбита. Я же, пока мчался над лесом, еще немецких пехотинцев из пулемета и пушек полил.

Один из тяжелейших боев произошел во время штурмовки на Поморжанах (Львовская операция).

- Танков, пехоты было - страх! - вспоминает фронтовик. - Маневрировать постоянно приходилось, иначе размолотили бы на раз-два. В той схватке Петю Абраменко подбили. Он выпрыгнул с парашютом, отстреливался пока мог, а потом - пулю себе в висок. Да только не умер. Фрицы его бросили, истекающего кровью. Наши подобрали, подлатали в госпитале. Он остался без глаза. Вернулся в часть, стал адъютантом 2-й эскадрильи. А накануне перелета на другой аэродром, из Перемышля в Стрый, у него температура скаканула под 40 градусов. Занес он себе столбняк, когда глазной протез, то и дело выпадающий, без дезинфекции назад вставлял. В этот раз уже не выжил...

Не захотел убивать после Победы

О конце войны Белицкий узнал, когда их часть стояла на чехословацком аэродроме Гералтовице.

- Вернулись мы с задания, поужинали в столовой, приняли по сто граммов (нам, в отличие от пехотинцев, их выдавали не до, а после боя), попадали спать, - рассказывает фронтовик. - А ночью - стрельба! Дежурные телефонисты сообщили о капитуляции Германии. Так мы, как были, в одних кальсонах, выскочили на улицу - и ну палить из пистолетов в небо.

А утром, как ни в чем не бывало, их опять отправили на задание. Мол, надо догнать и добить отступающего противника.

- Вылетали под колокольный звон. Батюшка в церкви в честь победы звонил без перерыва, - улыбается Иван Михайлович. - Правда, из четырех самолетов на задание отправились лишь два. У остальных вроде как что-то забарахлило. Я хлопцев не винил - кому ж охота умирать, если и войны-то уже нет. А сам всё же полетел. Правда, бомбы сбросил не на людей, а на… поле. Не разобрать было - наши подо мной или немцы. Да и не хотелось брать грех на душу, убивая после Победы.

Войну он закончил старшим лейтенантом, сделав 140 вылетов. Но служил до 1947-го - всё в том же Староконстантинове, откуда не раз уходил в бой. «Чтобы не заржаветь, мы то и дело бомбами цементными «игрались», стреляли по мишеням на полигоне. Я на Ил-10 с 600 метров в 50-метровый круг попадал», - гордится Белицкий.

Железнодорожный роман

Из армии он ушел по болезни - язва расшалилась. Но нашел себя в другом. Сорок лет проработал на станции Сватово (Луганская область). Был и зам. начальника вокзала, и начальником, и дежурным по станции. За ударный труд получил звание «Почетный железнодорожник», орден Октябрьской Революции, Почетную грамоту президиума Верховного Совета УССР.

- На вокзале и жену нашел, ненаглядную мою Людмилу Васильевну, - нежно смотрит он на супругу. - Она работала в локомотивном депо кассиром, а ее сестра - в билетной кассе. Там однажды мы и увиделись.

Потом - танцы, свидания, провожания... Первого августа 1948-го расписались. Как раз был День железнодорожника! Через год и доченька родилась. Она двенадцать лет назад и перетянула родителей в Донецк.

- А по ночам я всё еще летаю, - признался Белицкий на прощание. - И взлечу хорошо, и посадку сделаю. Всё - как надо. Так что, надеюсь, долечу в октябре до 90-летия. А там, глядишь, можно и на сотню зайти...

На «фанере» - над врагом

- Был у нас самолет в части - не боевой, для связи. У-2 фанерный, маленький, легкий. И приказали мне доставить одного командира из Староконстантинова в Славуту, - вспоминает Иван Белицкий. - Стоял март 44-го, морозец. Добрались нормально, высадился мой пассажир. Взял я курс обратно. И попал в снег. Ни земли, ни неба не видно. Вылетел из пелены и понял - заплутал. Вижу - мужик на подводе едет. Сел я недалече, расспросил дорогу. А сам вместо того, чтобы влево развернуться, взял вправо. Иду над лесом, глядь, - трассирующие летят. «Эрликоны» лупят - это такие зенитные пушки калибра 20 мм. А тут еще танки с крестами «нарисовались» - штук двадцать. И тоже «гав» подняли. Попали бы - в щепки! Но не сумели. Лишь что-то стукнуло - и всё, проскочил. Через какое-то время стало вонять бензином. Сел на каком-то пригорочке. А тут и мотор стал. Оказалось, пробили мне бензобак. Хорошо не зажигательным снарядом, а бронебойным. Очень пофартило, что добрался до ничейной территории: наши еще не пришли, немцы уже отступили. Потом вернули У-2 в часть, летал я еще на нем.